И вот я такая, вся умная и смешная, стала ждать своего вышеупомянутого мачо. Обязательно с телефоном и бабочками, и чтобы, прынцем, обязательно, был. И что вы думаете? Прискакал-таки! И украл, и замуж взял, и даже на кобыле своей покатал. Так голову вскружил, что очнулась я только когда гладила его носки, одновременно покачивая его сына на груди. Очнулась и подумала, так что же это такое – Женское Счастье? Ведь бабочки окончательно сдохли, сопли высохли, телефон сломался, а кобыла перешла мне по праву замужества. К ногам своим я привыкла, зубы отбелила, волосы состригла. Остались полу-Прынц и полу-Прынцесса, да юный Король. Еще Кота завели вместо бабочек, не живучие они, сволочи эти.
А Счастье, оно, как оказалось, от ног отнюдь не зависит. И от белой кобылы тоже. Оно само по себе. Есть что-то такое, что с бабочками и соплями не умирает. Оно тихо и мирно посапывает в углу и зависит исключительно от того, что чувствует прынц, когда видит свою прынцессу. Пусть лохматую, пусть с дурацким чувством юмора и короткими ногами, но свою. И еще оно зависит от того, что думает прынцесса, когда гладит носки своего уставшего от жизни прынца, пашушего на очередную белую/черную/салатовую кобылу. Женское Счастье, отнюдь, оказывается, не хрупкое. Голодное оно. Оно, как и розовые бабочки, нуждается в постоянном прикорме. А подкармливается оно теплым пледом с чаем вечером у камина, цветами без причины, ласковым словом, вкусным ужином, новым нижнем бельем.
Пойду куплю новые короткие чулки – Счастье проголодалось.
Maria Petrov
