На Netflix вышел третий сезон «Дипломатки». Главная героиня, Кейт Уайлер, работает послом США в Соединенном Королевстве — и искренне пытается играть по правилам, пока ее муж, дипломат в отставке и политический аферист, эти правила последовательно нарушает. В новом сезоне главным источником проблем становится российская подлодка, затонувшая у британских берегов. Журналист Георгий Биргер сравнивает «Дипломатку» с ее предшественником — «Западным крылом» Аарона Соркина — и рассказывает, как сериал к третьему сезону нашел правильный тон.

Вообще-то Кейт Уайлер должна была стать послом США в Афганистане. Но талибы взяли Кабул, и посольства не стало. В результате Кейт все равно получает посольский пост, да еще один из самых престижных — в Великобритании. В Лондон она прибывает вместе с мужем Хэлом, опытным дипломатом, чья карьера вроде бы оказалась на паузе — из-за острого языка и рискового характера — но политические аппетиты не исчезли. Их брак переживает не лучшие времена — что позволяет сценаристам провести параллель между семейной динамикой и международными отношениями.
В Соединенном Королевстве неспокойно: то российская ЧВК атакует британский авианосец, то в правительстве назревает переворот, то на горизонте маячит Третья мировая. Помимо всех этих вызовов, дипломатке нужно разбираться с собственной карьерой (дома ее прочат на пост вице-президентки США) и — что куда сложнее — с чувствами к мужу.
В новом сезоне к списку неприятностей добавились российская атомная подлодка, затонувшая у берегов Великобритании. Это бы не было большой проблемой, если бы британско-американские отношения за предыдущие два сезона не разладились. Британцы не могут поднять лодку со дна своими силами; кроме американцев, помочь может только Китай — а это непременно нарушит мировой баланс, и значит, опять Третья мировая, ну что ты будешь делать.

Netflix
«Дипломатку» сложно воспринимать в отрыве от сложившейся традиции американских политических сериалов. На первый взгляд, перед нами верный последователь «Западного крыла» — утопии Аарона Соркина из начала нулевых. Соркин фантазировал об идеальной президентской администрации, которая меняет мир умом и смекалкой. Его герои свободны от идеологии и впереди всего ставят «bipartisanship», двухпартийность, то есть поиск компромиссных решений, которые устроят обе главные партии. Демократы в «Западном крыле» всегда могли найти общий язык с республиканцами — а толковых и сговорчивых оппонентов ценили выше, чем бескомпромиссных однопартийцев. Скажем, республиканка Эйнсли Хейс так впечатлила сериального президента-демократа своим ораторским искусством, что тот взял ее в штат.
Между проектами есть прямая связь: создательница «Дипломатки» Дебора Кан была среди сценаристов Соркина. Если вы поклонник «Западного крыла», то, начав смотреть ее сериал, сперва почувствуете себя как дома — но вскоре обнаружите, что дома стало как-то неуютно. Среди сериальных политиков есть персонажи точь-в-точь как в «Западном крыле», — в том числе сама Кейт Уайлер, — но время изменилось, и восприятие таких персонажей тоже.

Netflix
В нулевых фантазия Аарона Соркина красиво смотрелась на экране — и вдохновила целое поколение молодых политиков, которые пришли в Белый дом вместе с администрацией Обамы. Но с первой победой Дональда Трампа она совсем выдохлась.
В прошлом году Соркин обратился к демократам со страниц The New York Times и предложил им номинировать вместо Байдена Митта Ромни — республиканского политика, который в 2012 году был оппонентом Обамы. Сейчас Ромни — один из немногих противников Трампа внутри партии, типичный «хороший республиканец» из «Западного крыла». Колонка Соркина вышла в тот же день, когда демократы номинировали Камалу Харрис, и сценаристу пришлось отозвать свое предложение. Этот случай — отличная иллюстрация, как идеалы «Западного крыла» оказались несовместимы с реальностью.
Все это Дебора Кан прекрасно осознает в «Дипломатке». Один из главных героев, первый заместитель посла Стюарт — это ровно тот типаж, что пришел в политику в начале нулевых, насмотревшись «Западного крыла». К концу третьего сезона он впадает в депрессию — и размышляет, не уйти ли со службы. Идеалисты в «Дипломатке» сталкиваются с «политическими животными» и жадными до власти монстрами — вроде героев сериалов «Вице-президент» или «Карточный домик». Это, например, британский премьер Троубридж (его играет Рори Киннер, который был премьером в том самом эпизоде «Черного зеркала» со свиньей). Импульсивный популист и циник, он то и дело толкает страну на грань войны — скажем, бездоказательно обвиняет Иран в атаке на британский авианосец и грозит его руководству адским пламенем.

Netflix
Но самое матерое политическое животное — это, конечно, Хэл, муж Кейт. На контрасте между супругами сериал показывает разницу между дипломатией и политикой. Уайлеры вроде бы стремятся к одному и тому же. Но Кейт — отличница: доверяет системе, старается соблюдать правила и не забывает о гуманизме. До назначения в Лондон она работала на Ближнем Востоке — и всегда заботилась в первую очередь о гражданских. Когда атаковали авианосец — с трудом привлекла к диалогу иранскую сторону, несмотря на угрозы британского премьера. Впрочем, под влиянием Хэла и она начинает срезать углы. Сам он — троечник и вечно ищет, как бы обмануть систему. Хэл мыслит не планами, а аферами: такими, что могут привести его за решетку — но в случае успеха покажутся гениальными политическими гамбитами. Не уважает иерархию и протоколы, ведет подковерные игры, даже готов поддержать переворот в британском кабинете, если видит в этом выгоду для США.
Поначалу кажется, что союз идеалистов и прагматиков как раз и обеспечивает баланс. Но потом зрители понимают: это не утопия, и никакого баланса не получится. Отчасти потому, что дипломатия сегодня становится все более публичной: послы вынуждены думать о картинке в телевизоре и в интернете. Отчасти — из-за состояния современной политики, где троечники с их аферами-гамбитами вытеснили всех остальных.
Кому удалось найти баланс, так это сценаристам сериала. К третьему сезону они вывели идеальную пропорцию между мелодрамой и шпионско-политическим триллером. Жанры дополняют друг друга, а не конфликтуют, как в ранних эпизодах: личная жизнь героев то и дело отзывается в политических решениях. Дебора Кан десять лет работала над «Анатомией страсти», чуть ли не главной американской мыльной оперой современности — и в «Дипломатке» этот опыт ей скорее мешал. Теперь бытовая линия сериала больше похожа на ситком — и это куда уместнее.


 
Раньше сценаристы старались, чтобы персонажи оставались более-менее реалистичными — теперь образы стали гротесткно-выпуклыми. И это сработало: прием стал работать на один из ключевых тезисов сериала — что политики, вообще-то, тоже люди. В «Западном крыле» они были сверхсуществами, волшебным порождением меритократии
. В «Вице-президенте» — демонами из преисподней. В «Карточном домике» — своего рода греческими богами. Брак той же четы Андервудов был взаимовыгодным стратегическим партнерством безо всякой любви, а в «Дипломатке» суровая президентка за закрытыми дверьми хихикает с мужем — совсем как во времена их студенческой молодости.
Известный тезис, что личное — это политическое, в «Дипломатке» получает буквальную интерпретацию. Анекдотичные ситуации вроде «муж устроил жене сюрприз и приехал без предупреждения, а она с любовником» или «дипломаты ломают голову, как бы не есть устрицы с кровью и не оскорбить при этом хозяина дома» в конечном счете непосредственно влияют на политические и дипломатические решения.
В рецензии на первый сезон «Дипломатки» «Медуза» писала, что это просто хорошо сделанный сериал — ни больше, ни меньше, — который едва ли может сообщить что-то новое о современной американской или британской политике. В целом, это по-прежнему так — хотя третий сезон и выглядит лучше предыдущих.


Netflix
Потешная американская уверенность в собственной исключительности осталась на месте: мир по-прежнему могут спасти только Штаты. Правда, если в «Западном крыле» эту максиму рассматривали всерьез, в «Дипломатке» есть намеки на критику. Скажем, у Кейт ненадолго появляется перспектива стать спецпосланником президента в Европе — и она всерьез думает, будто может единолично добиться мира в Украине (прямо как Трамп, уверенный, что остановил семь войн). Тут стоит заметить, что сама позиция «посланника» возникла ровно потому, что традиционная дипломатия теряет силу. Ветеранка «Западного крыла» Дебора Кан будто признает, что невозможно решать проблемы, договариваясь — но ее пугает и новый мир, построенный на интригах политиков-аферистов.
В конце концов, трикстерство работает только в понятной системе. Когда вся система состоит из трикстеров и каждый стремится переиграть другого — хаос неизбежен.
«Дипломатка» действительно не сообщает зрителям ничего нового о политике. Лишь напоминает, что политика — это не что-то потустороннее, а по сути, продолжение человеческих отношений. Власть совсем не от Бога, уверяет сериал, это нечто земное — и такой месседж для демократии куда здоровее, чем вездесущие попытки сакрализировать государство.

---

На мой взгляд, ни одно издание не пытается так широко, так всеобъемлюще разговаривать с читателем на русском языке. «Медуза» уже четвертый год ведет ежедневную военную летопись, следит за судьбой политических заключенных, пишет о текущей трагедии ежегодно, ежечасно, но не замыкается только на ней. Там можно читать интересные тексты буквально обо всем: о европейской политике, о книгах, о спектаклях, об архитектуре. «Медуза» держит свою аудиторию за равных себе, и это редкое для медиа качество.