В 2024 году в России стало непривычно много китайской культуры. В музеях показывают китайское искусство, на театральных фестивалях — китайские спектакли, на стримингах выходят сериалы из КНР, а китайское фэнтези — хит продаж книжных магазинов. Отчасти это инициатива государства: 2024-й и 2025-й объявлены перекрестными годами России и Китая. Но, кажется, китайская культура — прежде всего популярная — интересна молодым россиянам сама по себе, независимо от желания власти. В этом, как ни странно, они похожи на своих западных ровесников. Рассказываем, как выглядит «китайская волна» в российской культуре.

Спектакли и выставки: импорт традиционных ценностейОтношения между Россией и Китаем сегодня ближе, чем когда-либо — и это укрепляет культурные контакты. В начале прошлого года Владимир Путин выпустил указ, где объявил 2024-й и 2025-й «годами культуры России — Китая». Политические задачи удачно совпали с юбилеем: в 2024-м исполнилось 75 лет с тех пор, как СССР признал Китайскую народную республику — первым среди всех стран. Страны запланировали около 200 общих проектов и только за прошлый год довели до конца больше 115 из них. Например, Третьяковская галерея привезла в Столичный музей Пекина масштабную выставку российского искусства, которая охватывала всю его историю от иконописи до диджитал-арта, а Большой и Мариинский театры посетили Китай с гастролями.
Китайские театры, в свою очередь, участвовали в петербургских фестивалях — танцевальных и драматических. В балетном форуме Dance Open участвовал Театр современного танца Гуандуна, в международном фестивале искусств «Дягилев P. S.» — Студия танца Ли Син. Театральный фестиваль «Балтийский дом» прошел в этом году под лозунгом «Взгляд на Восток» и включил в афишу «Чудный мир гор и морей» Чжэцзянского драматического театра. Мариинский театр принимал с гастролями Гуанчжоускую акробатическую труппу, которая привезла в Петербург спектакль «Лебедь». Хотя китайские театральные труппы регулярно гастролируют в России еще с конца 2010-х, в прошлом году их присутствие стало особенно заметно.
Еще один показательный пример — на этот раз из Москвы. Театр наций, который до полномасштабной войны сотрудничал со знаменитыми западными режиссерами — такими, как американец Роберт Уилсон или канадец Робер Лепаж, — в сентябре выпустил премьеру «Я не убивала своего мужа» по сатирическому роману китайского писателя Лю Чжэньюня. Спектакль поставил Дин Итэн, которого театр представил как «суперзвезду» китайской режиссуры.
Спектакль Студии танца Ли Син «Отель»
«Дягилев P.S.»

Спектакль Студии танца Ли Син «Отель»
«Дягилев P.S.»




Спектакль «Круг небесный». Театр современного танца Гуандуна
DANCE OPEN, International Ballet Festival
Российские музеи в 2024 году достали из коллекций экспонаты, связанные с культурой Китая. Эрмитаж обновил экспозицию китайского искусства, а Государственный музей искусства народов Востока в Москве открыл выставку «Пусть расцветают все цветы», где показывали главным образом китайскую традиционную живопись в пейзажном жанре «цветы и птицы». К форуму стран БРИКС в Казани Национальный музей Татарстана организовал масштабный выставочный проект «Китайские коллекции музеев России»; его сообща готовили семь институций
из разных регионов.
В 2025-м перекрестные проекты продолжатся: например, Музеи Кремля примут выставку Национального музея Китая «Изысканная трапеза. История еды в Древнем Китае» (СМИ заранее называют ее «блокбастером»).
Выставка «Пусть расцветают все цветы»
Государственный музей искусства народов Востока
Государственные проекты рассказывают не о китайской культуре вообще, а исключительно о традиционной. Отчасти дело в том, как россияне привыкли представлять Китай — причем со времен первых контактов между странами: это экзотическая, загадочная страна, «кладезь восточной мудрости» и изысканного искусства. Узнать же современный Китай, его социальную, экономическую и политическую реальность, перекрестные проекты не помогают: они рассказывают публике лишь о прошлом.
Обращение российских музеев и театров к традиционной культуре связано не только с привычным образом восточного соседа, но и с российской политической повесткой. Во-первых, условные «цветы и птицы» — безопасная тема. Во-вторых, такие выставки отвечают новейшей российской государственной идеологии: они продвигают идеи многополярного мирового устройства и ценности традиций, которые возможно сохранить даже под натиском глобализации. Китайская сторона тоже заинтересована в этих проектах: стратегия КНР по укреплению своего авторитета в мире опирается во многом на «превосходную традиционную культуру»
.
Похоже, россиян и самих не особенно волнует сегодняшняя КНР: согласно опросу ВЦИОМ
, китайский язык и традиционная китайская культура интересует больше 38% жителей страны, тогда как особенности жизни современных китайцев любопытны лишь 18%. Видимо, именно им адресованы персональные выставки современных китайских художников — они в сегодняшней России тоже перестали быть редкостью. Например, в октябре 2024-го Санкт-Петербургская академия художеств показала работы Дун Шубина
, автора гигантской скульптуры «Сын Земли» в пустыне Гоби. А с декабря в Московском музее современного искусства (ММСИ, он же MMOMA) идут выставки Го Сяобиня
и Ма Кэ
.
Выставка Го Сяобиня «Ландшафты цвета»
ММОМА
Выставка Го Сяобиня «Ландшафты цвета»
ММОМА

Выставка Го Сяобиня «Ландшафты цвета»
ММОМА



Работы Ма Кэ на выставке «Современная живопись Китая»
ММОМА
Если верить данным того же ВЦИОМ, сегодня спрос на книги в России определяют молодые читатели: старшие поколения предпочитают телевизор и общение с близкими. Основные потребители художественной литературы — женщины. Это значит, что российский книжный рынок во многом зависит от предпочтений девушек и женщин от 15 до 30 лет, и тренд на азиатскую литературу — не только китайскую, но также японскую и корейскую — во многом формируют именно они. Едва ли эти книги интересуют публику в силу политической обстановки: это глобальный тренд, миллениалы и зумеры по всему миру читают те же книги.
Прежде всего речь идет о молодежной литературе: это, например, китайское фэнтези, японская манга и корейские вебтуны (цифровые комиксы). В первой половине 2024 года комиксы, манга и другие книги для категории young adult (то есть читателей примерно от 12 до 20 лет) составляли почти треть от 50 самых успешных бестселлеров в России, а самым популярным автором стала китаянка Мосян Тунсю
. Русские переводы двух из трех книг ее фэнтези-цикла «Благословение небожителей» преодолели тираж в 100 тысяч экземпляров: для большинства российских писателей такие показатели недостижимы. Новый цикл китаянки «Система „Спаси-Себя-Сам“ для Главного Злодея» уже выходит в бумаге.
По данным сервиса «Литрес», продажи азиатских новелл в первой половине 2024 года выросли на 210%, азиатских комиксов — на 124%. Но покупка прав в Азии — это зачастую сложно и дорого, поэтому в России появились произведения, которые мимикрируют под азиатские: скажем, дебютный роман Ангелины и Вероники Шэн «Канашибари», вдохновленный японскими мифами, или трилогия «Сны Истока» Елены Кондрацкой.
Еще один востребованный жанр помимо фэнтези — корейские хилинг-романы, обычно схожие между собой и по оформлению, и по содержанию. Их авторы уделяют внимание не столько сюжету, сколько обсуждению ментального здоровья, прав женщин, выгорания на работе, взросления и старости. Персонажи этих книг, как правило, переосмысляют свою жизнь и в результате справляются с психологическими травмами. Спрос на такую утешительную литературу непрерывно рос во время пандемии — как в мире, так и в России.
Стоит заметить, что внутри тренда на азиатскую культуру и литературу особенно заметен интерес именно к произведениям из Южной Кореи — так называемая корейская волна, или халлю. Отдельное ее подтверждение — литературные награды, как международные, так и российские: Нобелевскую премию по литературе в 2024 году присудили кореянке Хан Ган, а главный приз премии «Ясная Поляна» в номинации «Иностранная литература» получили Чухе Ким за роман «Звери малой земли» и россиянин Кирилл Батыгин — за его перевод.
Впрочем, «серьезная» художественная литература из Азии остается относительно нишевой. Ежегодно на русском языке издают несколько заметных романов: в прошлом году, например, вышли «Когда солнце погасло» Яня Лянькэ (в переводе Алины Перловой) и «Смерть пахнет сандалом» Мо Яня (в переводе Кирилла Батыгина). Но речь идет о небольших тиражах
для узкого круга читателей. Азиатских писателей, которые по популярности приблизились бы к Харуки Мураками, на российском рынке пока не появилось. Одно из главных препятствий здесь сугубо практическое — недостаток переводчиков и низкая оплата их труда.
Китайская поп-культура — сформированная глобализацией и ориентированная не только на внутреннюю, но и на международную публику — сейчас переживает бум в самом Китае и находит поклонников по всему миру. Китайцы объединяют литературу, сериалы и видеоигры в понятие «новое культурное трио»: в последние годы это важный термин в разговоре о стратегиях культурного экспорта. Новые медиапродукты призваны преодолеть культурные и языковые барьеры — они обращаются к зарубежной аудитории на понятном ей языке.
Успеху такой стратегии способствует любовь международной публики к азиатским продуктам в целом. Важную роль играет и китайская диаспора за рубежом. Именно иммигранты из Китая первыми перевели на английский нашумевшие в Китае романы: например, они открыли западному читателю «Задачу трех тел» Лю Цысиня, по которой уже снято два сериала — китайский в 2023 году и американский в 2024-м.
В Россию эта глобализированная китайская медиакультура пришла не напрямую из Азии, а с Запада. Однако и здесь она попала на подготовленную почву: в 2010-х молодые зрители, уже знакомые с японскими и корейскими дорамами
, стали смотреть китайские сериалы. Поначалу — в фанатских переводах на пиратских сайтах и частных пабликах во «Вконтакте», как и прочие азиатские шоу.
Новая волна интереса к дорамам возникла, когда крупные стриминговые платформы стали покупать лицензии на официальную трансляцию и предлагать многоголосую озвучку. К последней иногда привлекают непрофессионалов: к примеру, в сентябре «Иви» заключила соглашение с любительской студией озвучки SoftBox, специализирующейся на корейских дорамах.
Правда, фанатские паблики с сотнями тысяч подписчиков никуда не делись — и даже стали работать эффективнее: в последнее время они выпускают субтитры и озвучку уже в день релиза сериала.

Трейлер сериала «Неукротимый»
Ambedo
Ключевую роль в популяризации китайских сериалов сыграл «Неукротимый» —экранизация романа Мосян Тунсю — и уже упомянутая «Задача трех тел»: поскольку книги Лю Цысиня экранизировали дважды, зрители бросились сравнивать версии и активно их обсуждать.
Азиатские сериалы конкурируют с западными главным образом из-за оригинальности: американское массовое кино и телевидение увязло в череде бесконечных ремейков, а зрителям хочется чего-то нового. Показательно, что и Netflix, и Disney все чаще сотрудничают с авторами из Азии: наглядный пример — корейская «Игра в кальмара», самый популярный сериал на Netflix за всю историю платформы.

Трейлер сериала «Задача трех тел»
Netflix
Помогает ли знакомство с китайской медиакультурой понять современную КНР? Едва ли. Как и государственные проекты, поп-культура чаще всего предлагает образ Китая, так или иначе связанный с его прошлым — реальным или фантазийным. Однако в то же время она создает единое пространство для диалога со сверстниками — как с азиатскими, так и с западными.
В этом заключается парадокс «китайской волны» в России: государство декларирует поворот на Восток, однако посредниками между россиянами и азиатской культурой оказываются западные страны. Россия, официально отвернувшись от Запада, остается погруженной в глобальный контекст, разделяя со всем миром увлечение Азией — и Китаем в частности.