В июле 2023 года российские власти объявили квир-людей «экстремистами», запретили «пропаганду ЛГБТ» и любые медицинские операции, связанные с трансгендерным переходом. Тот же закон аннулирует браки, в которых один из супругов совершил трансгендерный переход, и запрещает им усыновлять детей. Организация помощи транслюдям «Центр-Т» отслеживает случаи дискриминации трансгендерных россиян — судя по письмам, которые они присылают правозащитникам, с принятием репрессивного закона их жизнь превратилась в настоящий ад. Им отказывают в юридической и медицинской помощи, их не принимают на работу, исключают из учебных заведений, подвергают буллингу и насилию. «Центр-Т» поделился письмами своих респондентов с журналистом Андреем Лошаком, и он сделал подборку историй, по которым можно понять, насколько невыносимой и несправедливой стала реальность для трансгендерных россиян. С разрешения Лошака и «Центра Т» «Медуза» публикует некоторые письма с редактурой.

Ярослав37 лет, трансмужчина из Ленинградской области
В марте 2023 года меня вызвали в школу по поводу «неподобающего» поведения сына: он показывал и пересылал одноклассникам картинки, «пропагандирующие ЛГБТ», — с «лучами бобра» и блюющим радугой гномом из мультсериала «Гравити Фолз». Это было так нелепо, что я просто покивал головой («ладно, он так больше не будет») и забыл о ситуации. А через пару недель меня вызвали в комиссию по делам несовершеннолетних — по тому же поводу. Шел я туда все еще без особого страха, скорее с раздражением: не могут же там сидеть такие идиоты[, которые будут говорить об этом случае всерьез]! Но комиссия уже апеллировала не столько к картинкам, сколько к моей трансгендерности.
Как об этом стало известно — отдельный вопрос. Меня ни разу не привлекали по делу о «пропаганде ЛГБТ», остается только один вариант: когда я проходил с детьми ПМПК
(по поводу дисграфии и дислексии), меня буквально вынудили указать свои прежние данные. То есть [скорее всего] произошла утечка конфиденциальной информации, чего я с самого начала и боялся, хотя меня уверяли, что этого не случится.
Возвращаясь к комиссии [по делам несовершеннолетних]: там звучали фразы «как вы можете противодействовать вовлечению детей в экстремистские сообщества, когда сами к ним относитесь?», «мы ограничим вас в [родительских] правах, пока вы это не исправите, а через полгода, если исправите, вернем ваши права» и «когда будет назначен суд, вас уведомят».
Любой родитель поймет, что вышел я оттуда в состоянии паники. У меня не было ни возможности быстро уехать, ни загранпаспортов у детей, ни денег, ни связей, чтобы все разрулить. И не было иллюзий, что все само собой рассосется. Необходимо было как можно скорее уезжать, чтобы не потерять детей, но я не знал как. Мы и так недавно переехали из Башкортостана в Ленобласть, на что ушли все мои ресурсы.
Я понятия не имел, у кого просить помощи. Я не был активистом и не думал, что мне поможет сообщество, поэтому сперва попытался найти юриста. Из четырех[, к которым я обратился,] никто не проявил оптимизма по исходу дела. Один на меня еще и наорал: «Я уважающий себя юрист, с такими не работаю! Давно нужно было за вас взяться! Бегите за границу, пока выпускают!»
Сбежать в итоге удалось, но не без сложностей. Во-первых, нам приходилось убегать не только от органов опеки, но и от моих родителей, которые решили, что сейчас самое время отобрать внуков у «такого извращенца», как я. Во-вторых, при подаче документов на загранпаспорта для детей меня дважды разворачивали — «не доказано родство». Моей справки о смене данных, которая до этого проходила везде, было недостаточно. В МФЦ меня предупредили, что с такой справкой могут не выпустить за границу, и я очень этого боялся. Паспорта оформить в итоге удалось.
Мне до сих пор снятся кошмары о том, как нас не пускают на посадку в аэропорту. Сын говорил мне потом, что паспортный контроль я прошел очень спокойно, «с каменным лицом». На самом деле лицо у меня просто свело, я его не чувствовал, и когда нас задержали дольше, чем прошедшую перед нами семью, я был уверен, что меня стошнит от страха.
Дари27 лет, трансженщина из Ростова-на-Дону
Я пыталась устроиться на работу в какую-то относительно френдли-сферу. Решила попробовать в секс-шоп — в одном отказали, потому что берут только «биологических женщин», в другом не объяснили почему, но позже я узнала от одной из сотрудниц, что причина была та же.
Я решила выучиться на визажиста, рассудив, что салоны красоты — наиболее толерантное место работы для ЛГБТК-людей. Прошла двухмесячные курсы, получила сертификат и свидетельство, а дальше началась та же эпопея: я обошла и обзвонила более 30 салонов, но, несмотря на портфолио и диплом, везде мне категорически отказали. Где-то прямым текстом говорили: «Берем только [цисгендерных] девушек». Где-то — без объяснения причин.
Тогда я решила устроиться продавцом косметики. Но как раз пошла волна увольнений
геев и трансженщин из магазинов «ЛʼЭтуаль» и «Золотое Яблоко»: они испугались возможных проблем из-за нового закона об экстремизме. Все мы знаем, что самые экстремальные экстремисты — это накрашенные мальчики, которые продают пудру и помаду.
В итоге я устроилась курьером в «Яндекс» — по деднейму
. С мужскими документами и переходной внешностью это была единственная доступная мне вакансия, несмотря на высшее образование и диплом визажиста. Работала там, пока на меня не вышел [серийный доносчик на ЛГБТК-людей Владимир] Кушнерик. Своими угрозами он «помог» мне свалить в Грузию.
Сейчас я работаю в Тбилиси на совсем не женской работе: вожу огромный фургон и иногда его разгружаю. Но все сотрудники зовут меня Дари и обращаются со мной как с девушкой, хотя видели мои документы и знают деднейм. Надеюсь, дискриминация в моей жизни закончилась.
Анонимный трансмужчина19 лет, Нижегородская область
Два года я проучился в музыкальном колледже, где из-за трансгендерности меня преследовали клевета и агрессия. У меня были отличные рекомендации, потому что я трудолюбивый и ответственный человек. По школьному аттестату я был в тройке первых, кто мог поступить [в вуз на бесплатное отделение] по баллам. По итогам вступительных экзаменов [в колледж] я был лучше многих. Самое главное — лучше всех поступающих циспарней [цисгендерных парней]. Но комиссия сказала мне, что я «не готов» — в лицо они смогли сказать только это. А моему преподавателю заявили, что не взяли меня, потому что я транс, и даже не называли меня при этом по паспортному имени
. Для них я — «прекрасно подготовленная девушка», а раз я считаю себя парнем, то «ноги твоей тут больше не будет». Директору неважно, насколько человек талантлив и усерден — ему важно, в какой туалет он ходит. Это дословная цитата.
За три дня подготовительных курсов я подружился с теми, кто разделяет мои интересы. Но на выходе с последнего [вступительного] экзамена, я узнал, что руководство колледжа рассказало всем ученикам о моем имени в паспорте. И тут же все резко изменили ко мне отношение.
Я был лучшим учеником, но меня никогда не ставили на мероприятия, никогда не говорили о моих успехах, я не был на доске почета. В день, когда погиб мой отец, преподаватели, прекрасно зная об этом, унижали меня всем составом, допытываясь, в какой туалет я хожу. Из-за всего этого я заработал депрессию, у меня обострилось ПРЛ [пограничное расстройство личности] — очень долго я пребывал в абсолютной пустоте.
Всю жизнь я искал то, чему действительно хочу посвятить себя. И тут внезапно появился человек, готовый помочь мне исполнить мою тайную мечту — заниматься хореографией. Поскольку у меня спортивный опыт, я делаю огромные успехи, работаю и тренируюсь в любых условиях, трачу все деньги на подготовку к поступлению в хореографическое училище. В колледже я беру академ. Все считают, что мне не надо его бросать, но у меня панические атаки и приступы агрессии и селфхарма при любом упоминании музыки.
Я не делал переход, но готов заниматься по мужской программе. При этом я не могу найти ни один [хореографический] колледж, который готов был бы принять меня в мужскую группу. Это [подготовка] стоило огромных усилий и денег. Это нечестно, потому что я прохожу по всем параметрам. Но человеческого отношения ко мне нет. Мне, наверное, придется поступить [в колледж], притворившись другим человеком — тем, кем меня хотят видеть. Потому что настоящий я, возможно, больше никуда никогда не поступит.
Я знаю, моя история выглядит не такой ужасной [на фоне многих других], но мне плохо. Я человек, у меня есть личность, но ее не примут. Мне настоящему не дадут заниматься любимым делом — мне вообще нельзя жить. 
Драконица32 года, трансженщина из Ульяновска
Я живу с бывшей женой, потому что у нас общая собственность и мы пока не можем разъехаться. [После развода со мной] она вышла замуж и родила третьего ребенка, а ее муж переехал к нам. До развода он угрожал мне, чтобы мы разводились быстрее, а после — из-за того, что мои дети ко мне привязаны больше, чем к бывшей и к нему.
Как-то раз руководству детского сада, куда ходили мои дети, на меня нажаловались другие родители: им не понравилось, как я выгляжу. Садик пришлось сменить, и в новый я детей уже не вожу, потому что бывшая боится очередных жалоб. Мне запретили даже гулять с собственными детьми — под предлогом, что одного будут травить в садике, а другого — в школе, хотя до этого я с ними гуляла и все было хорошо.
Пока мы живем вместе, но при разводе по суду дети остались с бывшей. Мне отказались вписывать в паспорт их имена, в свидетельствах о рождении не исправили мое имя. Чтобы доказать родство с детьми, мне теперь приходится предоставлять справку о смене [паспортных] данных.
Но это еще не все. После очередных угроз со стороны мужа бывшей я не выдержала и пошла в полицию, написала на него заявление. На следующий день мне устроили допрос: где, когда и как я меняла документы. Спросили, делала ли операции, сказали, что не смогут ничем помочь в случае чего — и обязаны сообщить в опеку о факте моего проживания с детьми. Посоветовали уезжать.
Саша22 года, трансженщина из Красноярска
Накануне моего дня рождения — «в целях перевоспитания», «чтобы избавить от пидорства, сделать из меня человека, пацана» — родители избили меня до полусмерти и остригли налысо за каминг-аут и [женские] вещи. Они кричали и харкали на меня. Я чувствовала себя униженной, убитой в хлам, отверженной и закрытой.
Сбегала из дома дважды. Словила жуткую депрессию. Была как живой труп. Сейчас восстанавливаюсь после всего этого, но я все еще живу с ними и каждый день слышу в свой адрес унижения.
Как бы я хотела, чтобы того дня просто не было, чтобы меня не убили на годы вперед, а приняли такой, какая я есть.
Юрий17 лет, трансмужчина из Псковской области
До принятия закона мне и так было сложно жить в небольшом городе. В основном — среди пенсионеров; вся молодежь старается скорее уехать отсюда. А те, кто остаются, как правило, крайне консервативны и агрессивны по отношению не только к квир-персонам, но и просто к «нестандартным» людям.
После вступления в силу закона моя жизнь стала кошмаром. Начиная с ноября 2023 года меня били мои знакомые. Мутузили страшно. Угрожали ножом, говорили, что убьют, что я не человек. Что девочек они не бьют, но если я считаю себя парнем, то можно. Им было смешно — мне было страшно.
Я пошел в спортзал и начал заниматься. Я смог постоять за себя, и к февралю [2024-го] они отстали от меня, но стали угрожать деаноном [деанонимизацией]. Я решил не реагировать на это, и мне повезло — им стало скучно со мной возиться.
Я планирую уехать за границу, как только мне исполнится 18. Уже скопил приличную сумму денег, но мне ужасно страшно. Я очень надеюсь, что родители смогут принять мое решение о переезде. Я уеду из России, но буду верить, что она станет свободной.
Август19 лет, трансмужчина из Москвы
Я не успел сменить документы, но начал переход. В сентябре 2024-го я перевелся на очное отделение одного вуза в Москве. Важно отметить, что я ни с кем не общаюсь, остаюсь в шкафу [скрываю свою сексуальную и гендерную идентичность] и никак не выдаю свою трансгендерность словами. Но все равно спустя неделю учебы студенты начали снимать меня исподтишка, кричать что-то в духе: «Давай, мальчик с сережками, пидор, задай им жару!» (что, на самом деле, приятно, но они прекращали так делать, как только узнавали, что в паспорте у меня все еще не мужской пол). Каждого преподавателя они, прерывая лекции, просили «высказать мнение про ЛГБТ», а услышав ответ в духе «сжечь их надо, выродков», уточняли: «Нет, вы не поняли: скажите именно про трансгендеров» — и начинали меня снимать.
Однажды в студенческом чате кто-то написал, что у меня радужные носки (на черных носках было несколько цветных полос, но это не радуга). Из-за паранойи до метро я добирался дворами, петлял. В деканате не мог рассказать все открыто, чтобы не выдать себя.
Алексей33 года, трансмужчина из Нижнего Тагила
Когда я совершил каминг-аут перед семьей, муж не принял моей идентичности и по-прежнему не принимает. Родители — тоже, особенно мать. Все думают, что скорее всего:

• Я психически болен и мне требуется помощь психиатра.
• На меня навели порчу.
• Бесы вынуждают меня быть мужчиной.
• На самом деле, я никогда не любил. Вот если бы я встретил «настоящего мужчину», он бы мигом сделал меня «нормальной женщиной».
• Я вру, потому что мне кажется, что у мужчины меньше обязанностей, и я просто хочу меньше работать.
• Это все мои фантазии. Не бывает такого, чтобы женщина хотела стать мужчиной, это все влияние Запада.

Я не могу развестись, так как у нас с мужем двое детей. При каждом случае муж упоминает, что может запросто лишить меня родительских прав, ведь я теперь «пропагандирую ЛГБТ» одним только своим присутствием. Я не могу начать ЗГТ [заместительную гормональную терапию]. Единственное, что меня спасает, это маленькое сообщество в сети и пара понимающих друзей, которые не отвернулись, когда я им признался. Вся остальная моя жизнь — кромешный ад. 
Мэй16 лет, небинарая персона из Московской области
Ситуация произошла, когда я заканчивала 10 класс. К нам пришла новая директриса — советских нравов. Она превратила школу в гимназию и собиралась ввести строгую форму. Я к тому моменту уже долго вынашивала идею прийти туда в юбке (я AMAB
), и эта ситуация стала толчком, стимулом. Я нашла лучшую юбку, пришла, просидела 15 минут на первом уроке, смотрела в выпученные глаза [одноклассников и учителя] и слушала теории о том, что я «просто кому-то проспорила», а также вопросы в духе «ты че, пидор?» Стоит уточнить, что мои друзья и хорошие квир-знакомые меня поддерживали и помогли снизить стресс.
Меня вызвали в кабинет директрисы — она ругалась, охала и ахала. Там же сидела заведующая по воспитательной части — она попыталась здраво со мной поговорить. В итоге я согласилась переодеться в штаны и спокойно доучилась остаток дня. Это был четверг, а в пятницу я точно так же спокойно пошел в школу. Но на выходных моей матери позвонили и сказали, что меня хотят отчислить — якобы за неуспеваемость (у меня все было хорошо) и непосещения (все они были по болезни). При этом добавили, что я могу остаться, если ни в коем случае не буду ничего такого делать и не стану изъявлять свою политическую позицию (я неоднократно рисовала флаг Украины и БСБ-флаг
на всю доску). В общем, сидеть, не возникать, не светиться, молчать. Я отказалась
и решила закончить среднее образование в колледже.
Мне не страшно, потому что они хотят, чтобы нам было страшно. Я знаю, что я и мой молодой человек (он тоже трансперсона) справимся. Если придется драться — будем драться. Если сможем убежать — будем убегать. Мы оба прошли большой путь общения с родителями, благо сейчас с их стороны есть принятие и поддержка. Медленно и аккуратно, но уже серьезно планируем переезд.

и