21 марта вышел новый альбом российского рэпера ATL (Сергея Круппова) «Необратимые последствия» — первый полноценный лонгплей за шесть лет. Этот автор, всегда предельно чуткий к духу времени, давно читал о наступающей катастрофе. Отличие нового альбома в том, что Круппов записывает его уже после того, как эта катастрофа наступила. По просьбе «Медузы» музыкальный критик Лев Ганкин послушал эту пластинку — и рассказывает, чем тексты ATL напоминают прозу Владимира Сорокина, а также почему Круппов все же умудряется найти свет в этой безнадежности.

«Огонь, смерть, мрак, морок, тлен, ужас и война, гниль, смрад, гной, страх, мертвечина и чума», — это перечисление возникает аккурат посередине «Необратимых последствий», первого номерного сольного альбома рэпера ATL за шесть лет (в промежутке у артиста вышло несколько микстейпов и дуэтная запись с Ка-тетом, еще одним рэп-исполнителем из Чувашии). Голос артиста и в этом отрывке, и на всем остальном протяжении записи остается подчеркнуто ровным: он не смакует апокалиптические картины, но и не заламывает руки в бессильной экзальтации. Скорее ATL здесь — как радиостанция, добросовестно фиксирующая окружающий мир во всей его неприглядности; неслучайно один из его нашумевших предыдущих релизов назывался «Радио Апокалипсис». 
Та запись вышла в 2021-м — в годы, когда фасад мировой стабильности еще казался достаточно прочным. Впрочем, ATL чутко улавливал, куда дует ветер: некоторые его старые песни — например, «Ящик» (о непоправимом вреде телевизионной пропаганды) или «Никакой эмпатии» — сегодня звучат абсолютно пророчески. В этом они отчасти похожи
на романы Владимира Сорокина — и музыкант сам определенно осознает и эстетическую, и методологическую близость. «Здравствуйте, дорогой Сергей Олегович, пишу вам сразу по приезду», — обращается он к самому себе в «Хороводе», одном из ярчайших треков с «Необратимых последствий», перефразируя канонический фрагмент из сорокинской «Нормы». 


ATL ACIDHOUZE
Разница между «Радио Апокалипсис» и «Последствиями» — не в интонации или манере, а в стартовой позиции: в точке, из которой идет прямая трансляция.
Ее географические координаты, судя по всему, неизменны: в отличие от Оксимирона и Скриптонита, двух других рэп-исполнителей, отвечавших в 2015 году за так называемый «переворот игры» в русскоязычном хип-хопе, ATL по-прежнему находится в России. Более того, для него все еще чрезвычайно важна — и, видимо, всегда будет оставаться важна — региональная идентичность: уроженец Новочебоксарска, музыкант продолжает пересыпать свои композиции отсылками к реалиям родных мест (от «чебоксарского груза» в композиции «Ниже нуля» до местного пивного бренда «Кер Сари» в песне «Slavic Squat»).
Однако высказывание 2021 года, при всей его недвусмысленности, делалось на развилке — еще не изнутри апокалипсиса, а на его пороге. Новый же альбом, как явствует уже из его заголовка, обращается к нам из принципиально иного пространства. 


ATL ACIDHOUZE



ATL ACIDHOUZE



Поначалу это пространство, честно говоря, кажется буквально-таки беспросветным. «Нам в детстве наказали, чтоб мы этот мир раскрасили, — вспоминает артист в композиции „Стекловата“, — но в наборе были только черные фломастеры»; сегодня эти строчки с ходу рифмуются, например, со «Сказкой черной краской» «Касты» и Михаила Сегала. На другом полюсе колористической палитры альбома — белизна зимы без конца и края: «мы потерялись снова где-то во льдах, нас снежной лавиной накрыла тоска», — констатирует ATL в «Ниже нуля». Между одним и другим — бесконечные оттенки серого, как на упоминаемом в «Slavic Squat» заборе ПО-2, железобетонной конструкции с повторяющимся узором прямоугольных блоков, знакомой любому, кто хоть раз бывал в российской промзоне. 
Население этого монохромного антимира тоже довольно специфично: «уроды», «биопомои», «биомусорок» — вот лишь некоторые определения, которыми автор пользуется для его описания. Слово «хтонический» (тем более — в сленговой форме «хтонь») давно стало штампом в разговоре о любом искусстве, отваживающемся забираться в неприветливые уголки действительности, — и трудно избежать соблазна употребить его и здесь. В «Ниже нуля» бесконечная зима вроде бы норовит наконец смениться весной — по крайней мере, так кажется во сне лирическому герою. Но спустя несколько треков становится ясно, что именно сулит эта смена сезонов: «А в городе уже пахнет весной / Отныне будешь мухой мясной», — композиция «Крылья» рисует практически кроненберговский сценарий.
Впрочем, есть как минимум один немаловажный нюанс. «Я в безобразном созерцал свет, что ярче светил в кромешной тьме / Уродство этого мироустройства согрело, словно на киче грев», — заявляет ATL в открывающей альбом композиции «Смех и грех», задавая всей последующей галерее ужасов несколько иную оптику.
При всем нагромождении пугающих образов, взгляд автора здесь — не отстраненный, а теплый, сочувственный. Неудивительно, что при более глубоком погружении в альбом становится ясно, что в мире «Необратимых последствий» оказывается возможна в том числе и любовь, пусть и снабженная эпитетом «страшная»: как в виде сжигающей страсти («Robot Dance», с киберпанк-версией библейского сюжета о грехопадении), так и в виде счастливой встречи двух бесприютных душ (песня, которая так и называется — «Любовь»). А еще по композициям разбросаны ностальгические цитаты и парафразы источников, на которых росли автор и его современники: от группы «Секрет» до Бритни Спирс и от порнографических фильмов из видеосалонов до мемов ранних лет ютьюба. 


ATL ACIDHOUZE



ATL ACIDHOUZE



На такой взгляд ATL оказывается способен прежде всего потому, что не изымает себя из множества персонажей «Необратимых последствий». Его позиция — не стороннего наблюдателя, а соучастника: самое частотное местоимение в песнях артиста — это «мы». И почти каждая композиция дает свой ответ на вопрос, кто эти мы. Например — те, в чьей ДНК «прописан глубокий похер» (песня «Slavic Squat»). Или те, кто «малолетними дебилами» «палкой, как рапирой, сражались с крапивой», а потом собирались за гаражами (песня «Стекловата»). Те, кто «выжили — и заебись» (там же), а теперь «танцуют в абсолютной тишине», и кому «не о чем жалеть, даже если это наш последний день» («Хоровод»).
Другими словами, это «день, в который нас не станет» («Сатурналии»); эта дата еще не наступила, но герои заключительного трека с «Необратимых последствий» не прочь отпраздновать ее заранее. А что заранее не празднуют — так в финале альбома прямым текстом говорится: «Кали-юга
с нами в здании». Это означает: поздно бояться дурных примет; напиться до беспамятства и танцевать до изнеможения в сложившейся ситуации — далеко не худшая идея.
Собственно, как и другие релизы ATL, «Необратимые последствия» — это в числе прочего танцевальный альбом. Главной музыкальной находкой артиста и его продюсеров (в «Необратимых последствиях», как и в многих других его записях, эту роль исполнил чувашский электронщик Ripbeat) было сведение воедино трэп-эстетики и дискотечных ритмов: от прямой бочки до ломаных рисунков драм-н-бейса. Первые несколько композиций с новой пластинки отличаются неторопливой, качающей походкой, но с «Robot Dance» начинается привычный «расколбас» — и в дальнейшем прерывается только на редкие лирические интерлюдии вроде «Любви» (или «Любови» — в тексте это слово толкуется в том числе как женское имя). Параметр bpm (beats per minute, «количество ударов в минуту») достигает максимума в конце «Необратимых последствий» — на сокрушительном дуплете «Хоровода» и «Сатурналий». 


ATL ACIDHOUZE



ATL ACIDHOUZE



Может показаться, что густота текстовой ткани в песнях ATL плохо вяжется с энергичной, даже лихорадочной музыкой, провоцирующей на исступленные движения на танцполе. Но на деле противоречия нет — и не только потому, что в России «танцуют под слова».
Танец — это многоцелевой процесс. С одной стороны, он связан с временной дереализацией, отрывом от «обычной жизни», что подтвердит любой человек в ночном клубе от Берлина до Чебоксар; в описываемой ATL повседневности это представляется крайне востребованной функцией. С другой стороны, танец — это действие с грандиозным эмансипаторным потенциалом, реализация свободы воли, возможная и в тех условиях, когда в остальном эта свобода оказывается предельно ограничена (эта тема широко исследована, например, в контексте бытовой жизни афроамериканцев в эпоху рабства).
Танцуя, человек может давать выход эмоциям — и прорабатывать травму; отстраняться от действительности — и менять ее; не говоря о том, что быстрые ритмичные движения просто-напросто согревают (не будем игнорировать этот пункт на фоне описанной в «Необратимых последствиях» бесконечной зимы). 


ATL ACIDHOUZE
Но, может быть, главное — в том, что танец, как правило, не влечет за собой необратимых последствий. И даже в чаду «Сатурналий», на фоне Кали-юги, в ожидании неизбежной смерти (чтобы не сказать: в надежде на ее скорый приход) под заполошный брейкбит у ATL звучит предательская строчка: «Воздаяние грядет, ведь мы гудим недурно / И с похмелья проснемся в палате для буйных». 
Хотелось бы уже, конечно, где-нибудь проснуться.