Internal Colonisation («Внутренняя колонизация») — фотопроект Максима Шера, в котором он фиксирует следы различных империализмов в европейском культурном ландшафте. 
Постколониальные дебаты начались несколько десятилетий назад, но лишь относительно недавно в них стали уделять больше внимания тому, что колонизации подверглись не только Америка, Африка и Азия, но и многие части Европы. Империалистическая в своей идеологической основе война России против Украины, развязанная Путиным в том числе и с целью вернуть в международные отношения имперские принципы XIX века, заставляет глубже вникнуть в историю европейского империализма.  Фотопроект «Внутренняя колонизация» — своеобразный полемический сборник имперских историй, оставивших след в европейском ландшафте. Обнаруженные параллели в разных странах позволяют видеть взаимосвязи и взаимные влияния. Империи не только воевали и конкурировали друг с другом, но и активно заимствовали друг у друга принципы и практики.Термин «внутренняя колонизация» придумали в конце XIX века функционеры Прусской переселенческой комиссии. Они занимались разработкой политики экономического и культурного подчинения польскоязычных провинций Германской империи. Идеология и политика, которую они проводили, были очень похожи на те, что Германия реализовывала в своих африканских колониях. В широкий русскоязычный обиход термин «внутренняя колонизация» вошел благодаря книге одноименной книге Александра Эткинда. Слово «внутренний» в контексте фотопроекта означает интерес не только к «внутренним колониям» (вроде польских провинций Германии XIX века), но и ко всем имперским и колониальным процессам, происходившим и оставившим след внутри Европы. Жанр фотопроекта — ландшафтная (пейзажная) фотография. Так сложилось, что она ассоциируется в основном с европейским колониальным взглядом, как бы созерцающим и присваивающим территорию, лежащую где-то далеко. В фотопроекте этот же взгляд обращается внутрь Европы — ради критического осмысления колониального прошлого и настоящего континента. Это способ заново политизировать ландшафтную фотографию.«Медуза» публикует несколько кейсов из фотопроекта — о насильственной ассимиляции жителей захваченных территорий, об отношении к населению как к ресурсу, в том числе военному, и об эксплуатации природы колонии в интересах метрополии.
Вид городка Санкт-Гоарсхаузен на Рейне

После поражения Германии в Первой мировой войне часть ее территории оккупировала Франция. Значительную часть оккупационных войск составляли формирования, набранные во французских колониях в Африке. Расквартированы они были по всей Рейнской области, в том числе в идиллическом городке Санкт-Гоарсхаузен на Рейне (на фото). Так многие местные жители впервые увидели людей с другим цветом кожи. Вскоре в немецкой прессе началась многолетняя расистская кампания, получившая название «Черный стыд». Пропагандисты безосновательно обвиняли африканцев и арабов в убийствах, грабежах и изнасилованиях, а французов — в стремлении еще больше унизить «сердце белой Европы», сделав из вчерашних темнокожих рабов оккупантов и господ.
Бывшая территория базы колониальных войск во Фрежюсе на юге Франции

Солдаты французских колониальных войск проходили «акклиматизацию» — по сути, военную подготовку — на специальной базе близ городка Фрежюс недалеко от Марселя. В конце 1920-х здесь построили необычное для этих мест бетонное сооружение, внешне напоминающее глинобитную мечеть Дженне в Мали. Назвали его «Миссири», что в переводе с языка бамбара означает «мечеть». Впрочем, вопреки внешнему виду и названию, постройка в качестве мечети никогда не использовалась, а служила скорее декорацией, которая, по задумке командования, должна была напоминать африканским солдатам о родине.
Парк, прилегающий к буддийском храму во Фрежюсе на юге Франции

Там же, во Фрежюсе, на исходе Первой мировой войны был основан буддийский храм для солдат из французских колоний в Индокитае. Он действует до сих пор и теперь является мемориалом вьетнамцам, камбоджийцам и лаосцам, «павшим за Францию», согласно официальной формулировке.
Лестница Сен-Шарль в Марселе, слева — скульптурная группа «Африканские колонии»

Все, кто приезжают в Марсель поездом, спускаются в город по помпезной лестнице Сен-Шарль. В ее основании установлены две аллегорические скульптурные группы: «Африканские колонии» и «Азиатские колонии». Строительство должны были закончить к Колониальной выставке 1922 года, но открыли только спустя пять лет. Марсель вплоть до 1960-х годов оставался колониальной столицей Франции и «воротами на Восток», а основу его экономики составляла колониальная торговля.
Бывшая штаб-квартира судоходной компании CGT на марсельской набережной Жольетт

Одной из судоходных компаний, «поднявшихся» на колониальной торговле XIX-ХХ веков, была Compagnie Générale Transatlantique (CGT), просуществовавшая больше ста лет. Во время колониальной войны в Алжире в 1950-е — 1960-е годы CGT перевозила войска и вооружения, а после поражения Франции — тысячи репатриантов, желавших покинуть Алжир.  
«Африка-Хаус» в центре Гамбурга

Если колониальной столицей Франции был Марсель, в Германии эту роль играл Гамбург. Но в отличие от CGT и большинства других давно обанкротившихся колониальных корпораций, основанная в середине XIX века немецкая компания С. Woermann существует по сей день и по-прежнему ведет свой бизнес в основном в Африке. Вход в ее гамбургскую штаб-квартиру «Африка-Хаус» украшает бронзовая скульптура африканца в набедренной повязке. 
Набережная Петерсенкай, где находился одноименный причал гамбургского порта, известный в начале ХХ века как «ворота в Африку»

Компании С. Woermann принадлежал причал гамбургского порта под названием Петерсенкай. Сегодня он почти полностью застроен жильем и офисами, а в начале ХХ века его называли «воротами в Африку». Через эти «ворота» проходили не только огромные объемы колониальных товаров и сырья, но и военные грузы. Именно здесь на суда компании С. Woermann грузились вооружения и карательные войска, отправленные на подавление восстания народов гереро и нама в немецкой Юго-Западной Африке — нынешней Намибии. Те события сегодня квалифицируются как первый геноцид ХХ века.
Остров Гельголанд в Северном море

После Первой мировой войны Германия лишилась всех своих колоний, кроме небольшого острова Гельголанд, лежащего в Северном море в 70 километрах от немецкого побережья. Живут здесь в основном фризы — коренной народ Нидерландов и северо-запада Германии. До конца XIX века Гельголанд был колонией британской короны — такой статус присваивался территориям, захваченным военным путем и не имевшим самоуправления. 
В 1890 году Британия и Германия заключили соглашения об обмене территориями и разграничении сфер влияния в Африке. В него вошел пункт о передаче Гельголанда Германии. Островитяне оказались в том же положении, что и жители африканских территорий: их попросту никто не спросил, подданными какой страны они хотели бы быть. Британская пресса писала, что гельголандцы предпочли бы остаться под властью англичан, и призывала провести референдум, но «великие державы» все решили сами. Жителей острова лишь задобрили незначительными послаблениями, в том числе налоговыми, которые действуют до сих пор: Гельголанд не входит в европейскую зону НДС и таможенный союз.
Буроугольный разрез Нохтен в Саксонии, принадлежащий компании LEAG

Четыре народа имеют в Германии статус коренных национальных меньшинств: фризы, датчане, синти/рома и сорбы. За последними юридически закреплена так называемая «сорбская территория расселения» в федеральных землях Бранденбург и Саксония. Такой статус гарантирует определенный уровень культурной и языковой автономии, но не дает возможности влиять на политические решения, касающиеся жизненных интересов этого малочисленного народа. 
За последние семьдесят лет более сотни сорбских деревень были снесены для расширения добычи бурого угля открытым способом. Жители переселены в города, леса и сельскохозяйственные угодья полностью уничтожены.   
По закону, добыча угля разрешена здесь до 2038 года.
Снос дома в сорбском селе Милораж (Мюльрозе)

Последний такой пример — сорбское село Милораж (Мюльрозе) в Саксонии. Решение о его сносе и переселении жителей было принято уже после начала войны России против Украины. Возникший в связи с отказом от российского газа энергетический кризис в Германии вынудил правительство вновь запустить угольные электростанции и возобновить добычу угля, в том числе на разрезе Нохтен. В ближайшее время разрез должен целиком поглотить деревню вместе с окрестными полями и лесами. 
Один из мостов Боснийской Восточной железной дороги в сараевском районе Бистрик, впоследствии перестроенный под автомобильный

Австро-Венгрия владела Боснией с 1878 года в рамках концепции кондоминиума. Де-юре территория оставалась в составе Османской империи, но фактически управляли ею из имперского министерства финансов в Вене. Несмотря на бунты, после установления новой власти началась принудительная мобилизация боснийцев в австро-венгерскую армию. 
Спустя 30 лет Босния была окончательно аннексирована, и власти приступили к «модернизации» региона. О строительстве железных дорог, в том числе дорогостоящей горной линии до сербской границы, получившей помпезное название Боснийская Восточная железная дорога, австрийская пресса писала как о прогрессивном проекте, который подстегнет экономическое развитие и туризм. Впрочем, предназначались они прежде всего для переброски войск. Расходы на строительство нес при этом местный бюджет. В 1914 году железную дорогу использовали как одно из направлений нападения Австро-Венгрии на Сербию, с которого началась Первая мировая война. 


Один из боснийских полков был расквартирован в специально построенных казармах в центре австрийского Граца
Могилы боснийских солдат-мусульман на кладбище близ австрийского Граца.

Во время Первой мировой войны на долю боснийской пехоты пришлось больше всего потерь по сравнению с представителями других народов, воевавших в австро-венгерской армии. 
Завод военных грузовиков IDV в Больцано, Южный Тироль, Италия

Одним из районов, где воевали боснийцы, был Южный Тироль. После поражения Австро-Венгрии в Первой мировой войне Южный Тироль у нее отобрала Италия. Большинство жителей региона говорили по-немецки. Началась принудительная итальянизация: переименования, смена имен и фамилий, фактический запрет немецкого языка в публичной сфере. Режим Бенито Муссолини обосновывал эту политику тем, что тирольцы — якобы онемеченные итальянцы, которым предстояло вспомнить о своих истинных корнях. 
Виа-Роди в Больцано

Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением и осознав, что быстро итальянизировать Южный Тироль не удастся, правительство решило пойти путем индустриализации и массового завоза рабочей силы из других регионов Италии. Так в столице региона Больцано возникла большая промышленная зона, заводы которой работали в основном на военно-промышленный комплекс, благо под рукой была дешевая энергия здешних горных рек. 
В 1936 году Муссолини провозгласил Италию колониальной империей, и некоторые улицы в новых рабочих поселках получили названия в честь территорий, которые она уже захватила или на которые только претендовала. Виа-Роди (Родосская улица) называется так до сих пор. 
Дворец итальянского губернатора Додеканесских островов на Родосе построен в 1927 году. Его спроектировал видный итальянский архитектор эпохи фашизма Флорестано ди Фаусто, который много строил в итальянских колониях. Рядом — ресторан «Элли», построенный уже в 1930-е годы другим итальянцем, Армандо Бернабити.

Италия захватила у Турции Родос и другие острова Додеканесского архипелага в Эгейском море еще в 1912 году. В 1923-м она формально аннексировала острова и приступила к их итальянизации. Большинство населения составляли греки. Здесь, в отличие от Южного Тироля, власти не стали утруждать себя теориями о происхождении местных жителей, а просто велели грекам стать итальянцами. Важную роль в процессе итальянизации Додеканесского архипелага режим Муссолини отводил архитектуре. 
Средняя школа в бывшем образцовом итальянском городе Портолаго на острове Лерос была построена в 1930-е годы во времена итальянского владычества и выполняла важную колониальную задачу — искоренение греческого языка на Додеканесском архипелаге

Одним из важнейших проектов на островах стал возведенный с нуля «образцовый» город на острове Лерос — Портолаго, названный так в честь итальянского губернатора Додеканесских островов Марио Лаго. Сегодня он называется по-гречески Лакки. На Леросе была построена одна из крупнейших итальянских военно-морских баз, и городок ее обслуживал. 
Помимо «внешних» — архитектурных — мер, власти Италии поставили также задачу искоренить на островах греческий язык. Он был запрещен в публичной сфере, образование было полностью переведено на итальянский. 
Впрочем, все эти меры были действовали недолго: в 1943 году Италия капитулировала, острова перешли под контроль англичан, потом немцев, а в 1947-м были окончательно переданы Греции. Однако наследие фашистской архитектуры 1930-х годов здесь по-прежнему хорошо заметно: почти все здания, построенные тогда, продолжают использоваться по назначению.
Познань, Польша. Слева направо: здание бывшей Прусской переселенческой комиссии (ныне корпус университета), бывшая немецкая лютеранская церковь (ныне польская католическая), и — через улицу — небольшой фрагмент бывшей резиденции кайзера. Все эти сооружения возведены в рамках реализации масштабного немецкого плана реконструкции центра Познани, который должен был придать городу немецкий облик.

Похожие задачи в немецкой части Польши решала созданная специально для этого в 1886 году Прусская переселенческая комиссия. Именно ее функционеры разработали концепцию внутренней колонизации. Комиссия проработала до 1918 года, и за это время в польскоязычные провинции Германии переселились более двухсот тысяч немецких колонистов; для них было построено около 600 поселений. Впрочем, и такой численности переселенцев оказалось мало для полной германизации территории, а саму ее Германия уступила Польше после поражения в Первой мировой войне.
Бывшее образцовое немецкое поселение Голенхофен, ныне Голенчево

Самый известный пример деятельности Прусской переселенческой комиссии — построенное в 1906 году образцовое поселение Голенхофен, призванное стать экономически самодостаточным и этнически однородным сообществом, непроницаемым для польского и еврейского влияния. Польское село на этом месте было известно с начала XIV века, но политика внутренней колонизации подразумевала, что расселение колонистов должно было осуществляться так, будто до них здесь ничего не существовало. 
Пыздры — в прошлом самый западный город Российской империи

В Германии — германизация, в России — русификация: по ту сторону германской-российской границы в разделенной Польше свою имперскую политику проводила Россия. Во многом она была похожа на немецкую: те же запреты польского языка и ограничения в культурной сфере, постепенный демонтаж государственных институтов, политические репрессии и подавление самоуправления. Важным отличием российской колониальной политики от немецкой в Польше можно назвать лишь отсутствие массовой миграции, и связано это было с тем, что российские власти рассчитывали со временем ассимилировать поляков за счет предполагаемой близости славянских языков и культур. 
Против российского владычества в XIX веке вспыхивали масштабные восстания — Ноябрьское (1830-31) и Январское (1863-64). Во время последнего недалеко от городка Пыздры произошло сражение повстанцев с российскими карательными войсками, закончившееся поражением последних. После подавления восстания репрессиям подверглись не только его участники, но и целые города: Пыздры были лишены прав городского самоуправления и вплоть до восстановления независимости больше полувека официально были селом.
Площадь Пилсудского в Варшаве, где до 1926 года стоял огромный православный собор Александра Невского. 

Помимо политических репрессий и русификации публичной сферы, Россия в своих польских губерниях активно насаждала православие. Несмотря на то, что к концу XIX века православных в российской части разделенной Польши было лишь несколько процентов — в основном российские чиновники и военные, — здесь развернулось масштабное строительство православных церквей. К 1912 году на одной из главных площадей Варшавы возвели огромный православный собор. Необходимость его строительства тогдашний генерал-губернатор в письме Александру III откровенно обосновал стремлением утвердить величие «господствующей Церкви в Русском Государстве». После восстановления независимости Польши собор, считавшийся символом российского имперского владычества, был снесен. 
Памятник князю Юзефу Понятовскому перед президентским дворцом в Варшаве

До Великого отступления российской армии из Польши в 1915 году нынешний президентский дворец в Варшаве служил резиденцией российского наместника, а на месте памятника князю Юзефу Понятовскому — польскому военачальнику времен польско-российской войны 1792 года — стоял другой монумент — графу Ивану Паскевичу. 
Биографию Паскевича (1782-1856) можно назвать идеальной с точки зрения имперца. Потомок запорожских казаков и сын полтавского помещика, Паскевич был удостоен всех мыслимых почестей, титулов и наград за командование удачными для империи захватническими походами в Персию и Турцию, а также за жесточайшее подавление сопротивления на Кавказе и восстаний в Венгрии и Польше. После подавления Ноябрьского восстания Паскевич почти четверть века был наместником Польши. Из-за репрессий и русификации тот период в истории страны известен как «паскевичевская ночь». 
Установка памятников российским завоевателям на завоеванных или «усмиренных» территориях тоже способствовала символической русификации пространства и символическому насилию по отношению к покоренным народам.