«Мы готовы говорить, чтобы закончить войну. Четверг, Турция», — заявил президент Украины Владимир Зеленский. Лидер Украины отправится в Стамбул 15 мая, чтобы продолжить прерванные весной 2022-го российско-украинские контакты о мире. Кажется маловероятным, что туда поедет и Путин — несмотря на его призывы к возобновлению переговоров.
Сейчас в это трудно поверить, но Путин и Зеленский уже беседовали один на один, причем именно по поводу российского вторжения в Украину. Их первая встреча состоялась в 2019 году во Франции. Тогда в Париже были организованы переговоры в «нормандском формате»
, посвященные войне в Донбассе — они длились более двух часов, после чего начались двусторонние переговоры президентов России и Украины. О том, как это было, рассказывает корреспондент журнала Time Саймон Шустер в книге «Шоумен: Владимир Зеленский и война в Украине». «Медуза» публикует ее фрагмент.

Когда Путин и Зеленский в назначенный день, 9 декабря 2019 года, прибыли в Елисейский дворец, их ждал небольшой круглый стол, рассчитанный на четырех человек. Они сидели друг напротив друга, достаточно близко, чтобы при желании обменяться рукопожатием, а два посредника, Меркель и Макрон, расположились по обе стороны от них. Перед каждым участником организаторы положили наушники и микрофон, чтобы обеспечить синхронный перевод на все четыре языка: русский, украинский, немецкий и французский. Но Зеленский, к удивлению своих помощников, решил сломать языковой барьер.
В начале беседы, как только журналистов и телеоператоров попросили покинуть зал, Зеленский произнес вступительное слово на украинском, а затем, улыбнувшись, перешел на родной язык, чтобы процитировать русскую пословицу: «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги»
. Эта пословица хорошо описывала Минские соглашения, которые на бумаге выглядели бесхитростно — весь документ уместился на нескольких печатных страницах, — но оказались полны ловушек.
Президент Украины Владимир Зеленский, канцлер Германии Ангела Меркель, президент Франции Эммануэль Макрон и президент России Владимир Путин за столом переговоров в Елисейском дворце в Париже. 9 декабря 2019 года
Christophe Petit Tesson / Reuters / Scanpix / LETA
«С этого момента он говорил по-русски до конца переговоров», — рассказывал член украинской делегации Алексей Резников, сидевший за спиной у Зеленского. Это было нарушением привычного протокола. Как правило, представители любой страны говорят исключительно на своем родном языке. Но Зеленский хотел, чтобы его поняли, и стремился показать, что не связан старыми способами ведения дел. Даже пословица выглядела как попытка растопить лед в отношениях с Путиным. Но это оказалось нелегко.
По всей видимости, Зеленский вызывал у Путина неприязнь и раздражение: российский лидер прибыл в Париж, имея за плечами тяжелый груз предыдущих переговоров с Украиной. Его контакты с Порошенко прервались в 2016 году. После этого два президента больше не разговаривали друг с другом. Они лишь обменивались оскорблениями и угрозами через СМИ на фоне вялотекущей войны в Донбассе. Сейчас Зеленский надеялся убедить россиян, что его избрание — шанс начать все с чистого листа. Путин не собирался идти ему навстречу. «Представитель Кремля стал обвинять Украину в том, что она не сдержала ряд обещаний», — рассказывал мне Резников. Путин подчеркивал, что Киев не выполнил свои обязательства по Минским соглашениям. Но это относилось ко всем сторонам сделки: Украина не внесла изменения в Конституцию, не провела выборы в сепаратистских регионах Донбасса и не расширила их автономию. Россия не вывела свои вооруженные силы с территории непризнанных республик и не придерживалась соглашений о прекращении огня.
Ангеле Меркель, свободно владевшей русским, не понадобился переводчик, чтобы понять, о чем говорили Путин и Зеленский, и Резникову показалось, что она согласна с претензиями российского президента. «По реакции Меркель я видел, что она, по сути, разделяет его недовольство, что у нее сложилось такое же впечатление». Меркель была посредницей на переговорах о мире с самого их начала в 2014 году, и она убедила Порошенко подписать Минские соглашения. Другое дело Макрон. Французский лидер, вступивший в должность в 2017 году, был единственным за тем столом в Париже, кто не говорил по-русски, и ему, похоже, с трудом удавалось не терять нить разговора.
Зеленский, видимо, тоже был сбит с толку бесконечным потоком обид и жалоб со стороны Путина. «Мой президент не понимал, в чем дело», — рассказывал мне Резников. Зеленский не мог преодолеть зацикленность Путина на обещаниях, которые Украина давала при прежнем руководстве, и ему никак не удавалось достучаться до Путина, по крайней мере во время их первого разговора. На итоговой пресс-конференции лидеры двух стран пообещали продолжить диалог и сосредоточились на главном пункте соглашения: новом обмене пленными, еще более масштабном, чем предыдущий. Результат был воспринят как частичная победа Зеленского. Газета The New York Times написала, что бывший комик сыграл вничью с Путиным, «опытным мастером глобальных интриг, не стесняющимся в средствах».
В другой ситуации Зеленский почувствовал бы облегчение, но переговоры в Париже сильно его встревожили. Это был редкий момент в его жизни, когда он обнаружил, что его дар находить общий язык с людьми имеет пределы. Он ожидал встретить в Путине существо из плоти и крови, человека, наделенного чувством юмора и прагматизмом, который Зеленский мог бы обратить в свою пользу. «С его харизмой, его талантом переговорщика, думал он, ему удастся пробить эту броню», — рассказывала мне одна из ближайших советниц Зеленского Ирина Победоносцева, которая встретилась с президентом сразу после его возвращения в Киев. Она годами работала с Зеленским на его киностудии, а весной того года возглавила президентскую пресс-службу, и ей редко доводилось видеть своего начальника таким подавленным, как после той первой встречи лицом к лицу с Путиным. «Наверное, он думал, что в нем будет больше человечности, — говорила мне Победоносцева. — Мы все склонны проецировать свои качества на других. Но некоторые люди не такие, как мы. С некоторыми просто невозможно найти общий язык».
Манера Путина держаться, какой бы холодной она ни казалась Зеленскому, не стала препятствием на пути мирного процесса. Через три дня после переговоров большинство депутатов Верховной рады под предводительством Зеленского одобрили еще одну важную уступку русским: закон, открывающий сепаратистским регионам Донбасса путь к проведению местных выборов. У закона был срок действия — год; он истекал в конце декабря 2020-го. Тем самым отсчет времени, отведенного Зеленскому для достижения обещанного мира, начался.
Россияне продолжали его поощрять. Вскоре они согласились выплатить Украине долг почти в три миллиарда долларов, урегулировав старый финансовый спор. Кроме того, Москва подписала пятилетний контракт на поставку в Европу российского газа по украинским трубопроводам. По этому соглашению Украине предстояло ежегодно получать миллиарды долларов в уплату за использование своей инфраструктуры. В последующие месяцы Зеленский с головой погрузился в мирный процесс. Он назначил своего ведущего переговорщика Андрея Ермака руководителем офиса президента вместо Андрея Богдана, и они начали двигаться сразу по нескольким направлениям, собрав разные команды для работы с русскими по вопросам безопасности, экономических отношений, обмена пленными и выборов в Донбассе. Эта стратегия создавала иллюзию прогресса. Даже когда по большинству направлений переговоры забуксовали, Ермак мог ссылаться на некоторые успехи по одному из наиболее легких вопросов, поддерживая впечатление, что в целом дело движется. В действительности же стороны с самого начала зашли в тупик. Одна участница команды Ермака говорила мне, что это было похож на погружение в чан со студнем, в котором невозможно идти вперед или маневрировать. По вопросу о проведении выборов в Донбассе, вспоминала она, «договориться было невозможно, и нам приходилось просто сидеть и делать вид, будто мы слушаем их бред». Украина и Россия опять, как говорил Зеленский, читая старые стенограммы, только притворялись, будто ведут переговоры, а на деле ходили по кругу, не желая уступать ни по одному по-настоящему важному вопросу.
Основная проблема с позицией Кремля заключалась в том, что она была построена на лжи. Путин неизменно отрицал наличие российских войск в Донбассе. Их присутствие в зоне боевых действий было хорошо задокументировано, мир видел их в выпусках теленовостей, на спутниковых снимках, даже в социальных сетях, где российские солдаты сообщали о своем местонахождении, — но Путин, как и в случае с Крымом, продолжал утверждать, что это все местные повстанцы и представители «сил самообороны», разоружить которых Москва не может.
Русские отказывались уходить из региона до тех пор, пока Украина не предоставит Донбассу бессрочную автономию. Они не верили Зеленскому на слово. Они хотели, чтобы он издал официальный указ, разрешающий проведение выборов на всей территории Донбасса. Более того, они хотели, чтобы Рада в Киеве ратифицировала Минские соглашения и обязалась выполнять их в полном объеме. Украинцы отказались: они хотели внести изменения по крайней мере в устаревшие, невыполнимые или бессмысленные пункты соглашений. «Мы сказали, что готовы модернизировать Минск», — рассказывал мне Резников. По первоначальному договору, подписанному в феврале 2015 года, Украина должна была поменять свою Конституцию к концу того же года, предоставив сепаратистским регионам Донбасса дополнительную автономию. Этот срок наступил и миновал пять лет назад. При Зеленском украинцы предложили установить новые сроки для конституционных реформ. «И давайте заодно исправим еще несколько пунктов», — предложил Резников россиянам. Но они ничего не стали менять в договоре, «ни единой запятой», говорил он мне. «Тогда начались юридические баталии. Это уже была деградация».