На Каннском кинофестивале прошла премьера нового фильма Кирилла Серебренникова «Исчезновение Йозефа Менгеле», основанного на одноименном романе Оливье Гезе. Роль Менгеле — нацистского врача, который проводил опыты над заключенными Аушвица (за это он получил прозвище «Ангел Смерти») сыграл немецкий актер Август Диль (Воланд из «Мастера и Маргариты» Михаила Локшина). Фильм снят на немецком языке с немецкими актерами. Кинокритик Антон Долин рассказывает, почему не стоит надеяться на увлекательный детектив о поиске военного преступника.

Зрителя привлечет имя главного героя — нацистского ученого, «Ангела Смерти» доктора Менгеле, который после падения Третьего Рейха бежал в Латинскую Америку и не был найден при жизни. Однако ключевое слово в названии — «исчезновение». Менгеле не только скрывается от правосудия, он исчезает физически.
Фильм начинается со сцены, в которой студенты бразильского университета, уже в наши дни, изучают скелет — все, что осталось
от легендарного злодея. Ирония судьбы: когда-то Менгеле превращал в подопытных животных узников концлагерей, теперь посмертно сам стал наглядным пособием. В том числе, для кинематографа. 
Как объясняет немолодой профессор, скелет составляет всего 6-8% веса человеческого тела. А его извлечение из плоти, как мы узнаем позже, работа сложная, кропотливая и не для слабонервных. Из первого фильма Кирилла Серебренникова, лишенного российских артистов и русской речи (звучат немецкий, португальский, испанский), не так-то просто извлечь «скелет» смысла.
Собственно, как и из бесконечного побега нацистского преступника, чья жизнь после 1945-го превратилась одновременно в вынужденное отрицание самого себя и поиск почвы под ногами. Осознанно или нет, после «Лимонова» Серебренников снял еще одну историю эмигранта, отторгаемого по обе стороны границы.  
Исчезает не только Менгеле, но и ожидание увлекательного детектива об изворотливом негодяе, сумевшем обмануть весь мир и спрятаться от возмездия.
Документальный роман Оливье Геза режиссер превратил в экзистенциальный нуар (возможно, этим объясняется выбор доминирующей, за исключением редких сцен, черно-белой цветовой гаммы), антигерой которого находится в перманентном движении. Он бежит не только от преследования, но и от самого себя — и неважно, в большом ли он городе или сельской местности, в Аргентине или Бразилии. Его приключения на удивление бессодержательны, ничуть не остросюжетны. Где бы ни находился Менгеле, он продолжает развоплощаться, меняя квартиры и имена: Грегор, Петер, дон Педро. И, возможно, в знак протеста стремиться соблюсти верность себе. 

Cannes Film Festival
Еще одно обманутое ожидание — предполагаемая сложность главного героя, зловещие секреты которого мы до последнего надеемся выведать. Он и сам видит себя в романтическом свете, оставаясь верным идеалам фюрера, но на самом-то деле его речь и мышление состоят из простейших стереотипов. Никакой эволюции его взгляды не претерпевают.
Менгеле от души ненавидит «низшие расы», коммунистов и женщин, телами которых не забывает время от времени пользоваться, беспрестанно брюзжит, рявкает и бросается на тех, кто его окружает. Почти комически звучит наяривающий за кадром вагнеровский «Тристан», под которого Менгеле разделывает свиную тушу.
Однако инфернального в нем все же больше, чем смешного. На стене его скудного жилья красуется классическая гравюра Дюрера «Рыцарь, черт и смерть». «Доблесть и смерть всегда рядом!», — с гордостью объявляет он. «И дьявол неподалеку», — метко отвечает его собеседник. Кажется, эта реплика на самом деле принадлежит автору фильма. 

Cannes Film Festival
Без черта не обойтись хотя бы потому, что в главной роли занят великолепный Август Диль, Воланд из «Мастера и Маргариты» Михаила Локшина. Для немецкого артиста роль исчадий зла в фильмах русских режиссеров превращается в устойчивое амплуа. Впрочем, сходства между двумя персонажами нет: элегантно-сдержанный «профессор черной магии» у Серебренникова перевоплотился здесь в подозрительного, желчного, истеричного нарцисса. Если зло в самом деле банально, то самовлюбленный и ограниченный лжеученый Менгеле в интерпретации Диля — лучшее подтверждение этого тезиса.
Не то что загадочный бухгалтер Эйхман: его арест, приводящий Менгеле в бешенство, — один из узловых моментов картины. Ангел Смерти кричит, что не признает над собой этот суд и судей, обвиняет весь мир в подлом лицемерии и напоминает, что «Аушвиц был очень выгодным предприятием». 
В России фильм, вполне безобидный с идеологической точки зрения, не покажут, зато одновременно с его каннской премьерой неожиданно выпустили в прокат «Зону интересов». Серебренников вступает в диалог с выразительной картиной Джонатана Глейзера, помещая в самый центр «Исчезновения Йозефа Менгеле» будто бы архивные кадры из Аушвица (на самом деле, конечно, постановочные). На них измывательства над евреями и больными людьми сочетаются с идиллическими пикниками и вечеринками, где совсем молодой Ангел Смерти пленяет женщин обаятельной улыбкой. Это воспоминания о гармонии и счастье — неудивительно, что флэшбеки сняты в мечтательно-акварельном цвете. 
Это визуальный контраст, но внутреннего конфликта нет: Менгеле — цельная личность. Обиженный на мир представитель «расы господ», болезненно эгоцентричный и, как следствие, одинокий, давно затоптал в песок свою совесть. И через тридцать лет после окончания войны он убежден, что «просто хорошо делал свою работу», иначе кто бы защитил традиционные ценности? Такого рода реплики, кажущиеся прямыми цитатами из речей современных политиков, грешат переизбытком публицистичности, но и послание доносят доходчиво. Менгеле спасся и прожил после бегства долгую и не самую несчастливую жизнь исключительно потому, что значительная часть мира продолжала — и продолжает — верить в ультраправые идеи и непреложное право сильного иметь власть над слабым. 

Cannes Film Festival
Художественное полотно фильма, как всегда у Серебренникова, нагружено виртуозной образностью (оператор Владислав Опельянц наслаждается переключениями цветовых регистров и увлеченно следит шаг в шаг за ускользающим Менгеле) и перегружено сверхвыразительной музыкой Ильи Демуцкого. Оптика современного кино приближает зрителя к событиям полувековой давности, позволяя без труда уловить пугающие параллели нынешних событий — и с преступлениями нацистов, и с латиноамериканскими диктаторскими режимами, при которых Менгеле так удобно было скрыться от кары. Диалог робкого, не уверенного в себе будущего с агрессивным самовлюбленным прошлым представлен в наименее схематичной сюжетной линии — визите к престарелому Менгеле его сына Рольфа (Макс Бретшнайдер), пытающегося понять, «как это все, блядь, возможно?». 
Главный герой фильма метко замечает, что его бегство не позволило войне закончиться — он до сих пор прячется в окопах и никак не может заключить с ненавистным противником перемирия. Очевидно, победой в безнадежном бою Менгеле считает возможность избежать ареста и умереть своей смертью, раз уж нет ни справедливости, ни загробной жизни, ни Страшного суда. Немощный, едва ковыляющий, уставший от самого себя бывший ангел — или дьявол, есть ли разница? — почти превратился в собственный скелет, вот-вот он окончательно исчезнет. Это оставляет финальное ощущение тупика, чуть ли не отчаяния: зло невозможно ни победить, ни даже пристыдить. Остается дожидаться, когда оно помрет естественной смертью — другими словами, исчезнет.