В ночь на 13 июня Израиль нанес удары по ядерным объектам Ирана. Это произошло после того, как истекли 60 дней, которые Дональд Трамп дал Ирану на заключение ядерной сделки
. Армия обороны Израиля заявила, что нанесла удар, потому что Тегеран «значительно приблизился» к созданию ядерного оружия. Эксперты считают, что уничтожить атомную инфраструктуру Ирана военным путем невозможно, а удары Израиля, наоборот, увеличивают риск разработки ядерного оружия Ираном. Так ли это? «Медуза» узнала у Дарьи Должиковой, старшего научного сотрудника RUSI
, которая специализируется на ядерной политике Ирана.

Дарья Должикова


— Эти выводы все еще в силе.
Когда мы писали, что уничтожить иранскую ядерную программу военным путем невозможно, мы имели в виду несколько факторов. 
Иран обладает огромным количеством объектов по всей стране. По сравнению с проектами «Осирак»
в Ираке или «Аль-Кибар»
в Сирии — это совершенно другая вселенная. Иранская программа очень сложно разработана, многие объекты имеют повышенную защиту от внешнего воздействия, некоторые находятся под землей. Из-за этого для уничтожения ядерной инфраструктуры потребуется значительная военная сила, которая неминуемо приведет к эскалации, которую мы видим сейчас. 
Даже если бы Израиль в результате атаки полностью уничтожил ядерный объект
в Натанзе — самый большой обогатительный комплекс в стране, у Ирана есть еще несколько обогатительных заводов. 
Допустим, Израилю или другому государству удастся применить такое количество силы, чтобы физически уничтожить всю ядерную инфраструктуру Ирана. Но даже в этом случае в стране останется значительная экспертиза в научной области. В результате последней атаки были убиты несколько старших научных сотрудников, но их гораздо больше, и обширные знания в стране все равно останутся. 
В конечном счете, в контексте военного решения вопроса речь идет только о степени разрушения. Главные вопросы — насколько далеко Израиль хочет откатить назад иранскую ядерную программу? И насколько сильна мотивация Ирана, чтобы восстановить отдельные элементы ядерной программы?
Пока мне не кажется, что удары Израиля полностью парализовали ядерную программу Ирана.

— Иранская программа вызывает опасения довольно давно. Израильская сторона заявила, что, по их данным, Иран начал движение в сторону милитаризации своей ядерной программы. В то же время еще в марте директор национальной разведки США Тулси Габбард говорила, что, по ее данным, Иран не принял решение о создании бомбы.
Израиль угрожает атаковать иранскую ядерную программу уже много лет, так что само по себе нападение не стало чем-то неожиданным. Но, возможно, с точки зрения текущих дипломатических усилий момент выбран не очень удачно
.

Мы не знаем точных деталей, о чем они вели переговоры в Омане с 12 апреля. Основным камнем преткновения, по-видимому, остается вопрос об обогащении урана — должна ли у Ирана быть собственная возможность обогащения на территории страны. США заняли жесткую позицию, что Ирану нельзя позволять заниматься обогащением у себя. Иран, в свою очередь, настаивает на сохранении внутренней программы обогащения.
Даже если в будущем переговоры продолжатся, есть множество других нерешенных вопросов. Например, нужно обсудить вывод о несоблюдении обязательств по нераспространению ядерного оружия, который недавно вынесло Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ). Кроме того, остается нерешенным сложный вопрос, как именно смягчать санкции против Ирана при потенциальной сделке.
Здесь нет простых решений. Поэтому я не особо оптимистично смотрела на слова Трампа о двухмесячном окне для разрешения ситуации: вопрос слишком сложный.

— Иранская ядерная программа вызывала обеспокоенность у Израиля и международного сообщества задолго до заключения соглашения по иранской ядерной программе в 2015 году или выхода администрации Трампа из него три года спустя.
Я считаю, что соглашение 2015 года — лучшее из возможных решений, которого можно было достичь. Но администрация Трампа была убеждена, что сможет добиться более выгодной сделки. 
К примеру, у США были опасения по поводу так называемых «положений с истекающим сроком действия».
Также обеспокоенность вызывало то, что соглашение не охватывало другую деятельность Ирана в регионе — например, его ракетную программу, обычное вооружение и поддержку
дестабилизирующих акторов в регионе.
Страны в регионе часто больше тревожили именно эти аспекты, чем сама ядерная программа. На переговорах в 2015-м такая позиция была осознанной. Стороны хотели сначала урегулировать ядерный вопрос, а затем, когда доверие вырастет, перейти к другим проблемам. Невозможно решить все сразу.
Соглашение 2015 года серьезно откатило развитие ядерной программы Ирана. Оно притормозило ее настолько, что в случае попытки Тегерана двигаться к созданию ядерного оружия у международного сообщества оставалось бы достаточно времени, чтобы отреагировать.
Тем не менее, администрация Трампа решила, что сможет заключить еще более выгодную сделку, и вышла из соглашения. Иран, в свою очередь, еще около года продолжал соблюдать его условия, надеясь, что европейские страны предоставят им экономические послабления
, несмотря на выход США. Но этого не произошло
, и в итоге Иран начал нарушать отдельные положения
соглашения.

— У нас есть довольно хорошее понимание иранской ядерной программы именно потому, что Иран является участником Договора о нераспространении (ДНЯО
) и заключил соглашение с МАГАТЭ. 
Да, существуют определенные опасения по поводу несоблюдения Ираном обязательств. Но одна из причин, по которым все так обеспокоены возможностью выхода Ирана из ДНЯО, — это что в этом случае мы окажемся в ситуации полного прекращения доступа МАГАТЭ к иранской программе. Тогда мы действительно будем гораздо меньше знать, что происходит, полностью полагаться на разведывательные данные и сбор информации спецслужбами.
Сейчас у нас есть достаточно полное представление о топливном цикле в Иране. Мы знаем, где осуществляется обогащение, в каком объеме, до каких уровней и какие объемы запасов уже накоплены. Конечно, остается элемент неопределенности — возможно существуют объекты, о которых агентство и международное сообщество не знают.
Гораздо меньше мы знаем об усилиях по созданию самого оружия. МАГАТЭ этим не занимается и не отслеживает эти аспекты. Но международное разведывательное сообщество — израильская и американская разведки, судя по всему, имеют неплохое представление о том, что Иран делает или может сделать в этой части.
 
— В Иране есть все необходимые технологии и компоненты для создания ядерного оружия. Они сами об этом заявляют. Но по какой-то причине решение о его создании так и не было принято. Мне кажется, что это скорее политическое решение. С точки зрения безопасности и сдерживания сейчас для них может быть выгоднее сохранять состояние, в котором они находятся на пороге разработки оружия, чем идти на его полноценную разработку.
Помимо этого, Иран по-прежнему участвует в Договоре о нераспространении ядерного оружия. Они не раз
оказывались на пороге несоблюдения обязательств. Документ накладывает на страну определенные ограничения.
Но после ударов Израиля по ядерным объектам прежнее политическое решение может измениться. Иранские власти могут посчитать, что в итоге единственный надежный способ сдерживания дальнейших атак — это завершение разработки ядерного оружия. Поэтому в ответ на атаку Иран может выйти из Договора о нераспространении.

— В Израиле постоянно повторяют «мы не будем первыми, кто внедрит ядерное оружие на Ближнем Востоке». На протяжении многих лет Израиль ясно дает понять, что не допустит появления в регионе еще одной ядерной программы. В прошлом он уже предпринимал военные действия. Как я уже упоминала, в случае атаки на иракский «Осирак» в 1980-х годах, а также удар по сирийскому «Аль-Кибар» в 2007 году.
Так что в целом такая политика со стороны Израиля — не допускать дальнейшего распространения ядерного оружия в регионе — сохраняется достаточно последовательно. Но прежде Израилю не приходилось сталкиваться с подобной масштабной программой. 
В свою очередь, разработка иранского ядерного оружия во многом вызвана угрозой, которую для них представляет израильская ядерная программа.

— Я не специалист по иранскому военному вопросу. Но в прошлом году Иран ответил на атаки
Израиля массированным ударом с использованием ракет и беспилотников. Поэтому Израиль сейчас находится в состоянии повышенной готовности — логично ожидать серьезного ответа.
Что касается именно ядерной тематики, то главный интерес для меня состоит в том, выйдет ли Иран из Договора о нераспространении ядерного оружия. Мне кажется, после атаки риск достаточно высок.
В более долгосрочной перспективе нужно следить за тем, решит ли Иран, что теперь ему тоже необходимо ядерное оружие для надежной самообороны. Это вызывает серьезную озабоченность.

Беседовал