С 10 мая по 23 ноября 2025 года в Венеции проходит Международная архитектурная биеннале — выставка, на которой раз в два года архитекторы и дизайнеры со всего мира рассказывают о своих работах и новых идеях, часто предельно смелых. Архитектурный журналист Ася Зольникова по просьбе «Медузы» изучила экспозиции этого года, представленные в павильонах, — и пришла к неутешительному выводу: хотя лучшие архитекторы мира сфокусированы на климатическом кризисе и гуманитарных катастрофах, многие их проекты кажутся неубедительными и оторванными от реальности. 

Президент Венецианской биеннале с 2023 года — Пьетранджело Буттафуоко, итальянский правый публицист, в прошлом состоявший в неофашистской партии «Социальное движение
». Архитектурная выставка этого года — первая под его руководством. Одна из задач президента биеннале — выбрать куратора, главного человека для выставки, который определит, какой она будет. В 2025-м Буттафуоко предложил сделать куратором еще одного итальянца, туринского архитектора Карло Ратти — профессора Массачусетского технологического института (MIT) и бывшего программного директора московского Института «Стрелка». 
Среди зданий, спроектированных Ратти, столовая томатной компании Mutti в Парме с кровлей, усеянной травой. Он же создал факел для будущей зимней Олимпиады в Милане. Но гораздо больше архитектор известен по техническим проектам, лишь косвенно связанным с архитектурой, дизайном и урбанистикой: это робот — миксолог коктейлей, GPS-чипы для отслеживания мусора по всему миру и велоколесо, ускоряющее велосипеды. Последний проект удачным назвать нельзя: из-за постоянных поломок его сняли с производства в 2020 году. 
До этого Ратти участвовал в биеннале 2014-го как автор, представив публике инсталляцию Local Warming. В ней архитектор переосмыслил центральное отопление. Вместо того, чтобы обогревать целые комнаты, он предложил повышать температуру лишь в тех местах помещений, где в эту минуту находятся люди — их движение предлагалось отслеживать с помощью датчиков. 
На выставке в Венеции Ратти вновь попытался представить технократическую утопию. Или антиутопию — зависит от ваших взглядов на прогресс.
Главная кураторская экспозиция по традиции занимает Кордери — бывшую канатную фабрику на территории Венецианского арсенала
. Несколько сотен экспонатов объединяет выставочный дизайн берлинской архитектурной студии Sub (она работает в том числе с брендом Balenciaga), и заглавие — такое же, как и у биеннале в целом: «Intelligens. Natural. Artificial. Collective» («Интеллект: Естественный. Искусственный. Коллективный»).  
Посетители попадают на выставку через темный зал со старыми кондиционерами. Они висят над большими чанами с водой, высота каждого — 70 сантиметров; именно на столько, по прогнозам, повысится уровень моря в Венеции к 2100 году. Вместо холода кондиционеры обдают удушающим теплом.
По мысли авторов, среди которых климатолог Соня Сеневиратне, один из самых цитируемых ученых мира в 2014–2018 годы, а также архитектор и историк окружающей среды Дэниел А. Барбер, эта инсталляция под названием «Terms and Conditions» воплощает излишнюю зависимость человечества от кондиционированного воздуха и устаревших технологий. 
Инсталляция «Terms and Conditions» — кондиционеры над чанами с водой
Simone Padovani / Getty Images
Мысль о недостаточном уровне прогресса появляется в самом начале выставки и повторяется в кураторском эссе Ратти, где он подчеркивает, что архитектура всегда была «ответом на враждебный климат» — и без кардинальных перемен, как он считает, она не сможет «противостоять пылающему миру» со всеми его катаклизмами, как экологическими, так и социальными. Поэтому архитекторы должны работать со всеми видами интеллекта: социальным, естественным и искусственным.
А также — с самыми разными специалистами. Среди участников этой биеннале, например, есть российско-британский физик и нобелевский лауреат
Константин Новоселов, композитор Жан-Мишель Жарр, королевский астроном Великобритании Мартин Рис и американский информатик, коллега Ратти по MIT Николас Негропонте.
Ратти считает, что, если архитекторам, как и человечеству в целом, не удастся переосмыслить стандарты, мир обречен. Метафорой тому служит инсталляция «The Other Side of The Hill» («С другой стороны холма»), созданная при участии историка современной архитектуры Беатрис Коломины
и испанского архитектора Патрисии Уркиолы
. Это высокая стена, которую можно воспринимать как график, — ее крутой уклон соответствует темпам роста населения в XX веке. Обратная сторона стены покрыта строительной пеной, олицетворяющей будущие катастрофы и человеческие жертвы. 
Еще красноречивее работа коллектива HouseEurope!. Их стенд посвящен попыткам архитекторов и активистов договориться с европейскими чиновниками о том, чтобы уделять большее внимание реновации старых зданий, а не строительству новых, ведь это экологичнее. Стенд сопровождает плакат с надписью: «Нам пиздец! Вы можете это изменить!».
Стена под уклоном, часть проекта «The Other Side of The Hil»
Andrea Merola / EPA / Scanpix / LETA

Обратная сторона стены в проекте «The Other Side of The Hil»
Matteo Chinellato / IPA / Sipa USA / Vida Press




Simone Padovani / Getty Images
ХРатти называет биеннале 2025 года «ориентированной на людей». Поначалу это сбивает с толку — в сравнении с предыдущими выставками здесь куда больше искусственного интеллекта и роботов, как и технологий вообще. 
В работе «Аm I a Strange Loop?» («Я — странная петля?») профессора Токийского университета Такаси Икегами и бельгийского ученого Люка Стилса андроид отвечает на реплики посетителей на разных языках и изображает эмоции. По соседству робот повторяет за посетителями их попытки поиграть на ханге
.
Здесь же роборука печатает на 3D-принтере миниатюрные ландшафты; это проект «Geological Microbial Formations» («Геологические микробные образования») о биоцементации — радикальном подходе к переработке строительного мусора. Его суть состоит в том, что измельченные обломки бетона или кирпича «склеивают» с помощью бактерий, создавая прочный и экологичный строительный материал.
Цель соседней инсталляции «A Robotʼs Dream» («Мечта робота») студии Gramazio Kohler Research из школы ETH Zurich — представить андроида в «гуманистическом ключе». Он при этом висит под потолком в созданной им же сетке из арматуры. 
Проект «Co-Poiesis», в котором один робот играет на ханге, а другой танцует
Simone Padovani / Getty Images

Автономный робот, который рассказывает о биеннале и каждый час, подъезжая к зрителям (маршрут выстраивается с помощью ИИ).
Massimiliano Donati / Getty Images

Робот из инсталляции «Am I a Strange Loop?»
Massimiliano Donati / Getty Images



Проект «A Robotʼs Dream»
Andrea Merola / EPA / Scanpix / LETA
Но в Кордери есть не только роботы. Остальные экспонаты можно условно разделить на три большие группы.
Во-первых, это всевозможные визуализации данных: среди них особенно выделяется исследование заброшенных домов в Африке
ганского бюро Limbo Accra; крайне подробная и точная инфографика Миланского политехнического института об Альпах и влиянии человека на них; а также Data Clouds — исследование, посвященное сканированию бразильских фавел с помощью технологии LiDAR
. Последнее провели сотрудники лаборатории Senseable City Lab, которую возглавляет все тот же Ратти. 
Во-вторых, целый раздел выставки Out («Вне») посвящен архитектуре в космосе. В основном речь здесь идет о колонизации внеземного пространства. Гидросфера (проще говоря, слой воды) по проекту бюро Clouds Architecture Office должна защищать космонавтов в марсианском кратере от солнечной радиации. В лунной деревне архитектора Жака Ружери теоретически смогут жить 150 человек (для безопасности на стены нанесен реголит
). «Собака» Boston Dynamics с роборукой на спине в теории сможет обслужить центр обработки данных Lunar Ark на Луне
.
В-третьих, на выставке представлено множество материалов и биотехнологий: плитки для выращивания подводных водорослей, все мыслимые виды кирпичей и растительных материалов. Здесь предлагают использовать банановое волокно в качестве кровельной соломы, а переработанную коноплю и слоновий навоз — как строительный материал (навозу посвящен проект «Elephant Chapel» тайской студии Boonserm Premthada, создавшей из этого материала арку).  
Проект «Elephant Chapel»
Simone Padovani / Getty Images
Кирпичи из органических материалов
Simone Padovani / Getty Images

Образцы облицовки, созданной из традиционных для разных регионов мира материалов
Simone Padovani / Getty Images



Чего на выставке действительно мало, так это архитектуры в ее классическом виде. Многие из самых известных бюро предпочли размышлять на гипотетические темы, а не о реалистичных или уже построенных проектах.
Британец Томас Хизервик спроектировал спутник для выращивания салата в космосе. Чикагская Studio Gang
 — пестрые убежища для летучих мышей, стрижей, и пчел. Сиднейский филиал Grimshaw Architects
показывает, как «оживить» большие дата-центры, встроив их в городскую среду. Кенго Кума
создал павильон из деревьев, поваленных ураганом на севере Италии в октябре 2018 года — эта работа исследует, как повторно использовать материалы после катаклизмов. 
На их фоне выделяется датское бюро BIG, которое привезло в Арсенал инсталляцию «Ancient Future» с фрагментами строящегося аэропорта Бутана. Это деревянные панели с изысканной резьбой, в создании которых наряду с двумя бутанскими резчиками участвует роборука. 
Кроме того, на территории Арсенала построили временный павильон по проекту Нормана Фостера — созданная совместно с Porsche работа «исследует транспорт будущего». Это навес, который ведет к плавучему понтону для швартовки водных мотоциклов и моторных лодок. По словам команды, эти ворота в Венецию спроектированы так, чтобы «вызывать ассоциации с исторической сетью мостов» города.
Павильон по проекту студии Нормана Фостера
Simone Padovani / Getty Images
Выставка Ратти понравилась архитектору Патрику Шумахеру
, разгромившему предыдущую биеннале под кураторством Лесли Локко
. Тогда, два года назад, ему не понравилась подчеркнуто левая позиция, фокус на проблемах миграции, экологии и Глобального Юга и то, что на выставке «совсем не показывают архитектуру». Биеннале этого года он назвал «поистине перспективной, безошибочно демонстрирующей технологии, наделенной архитектурным потенциалом XXI века».
Но с Шумахером солидарны далеко не все. Несмотря на размах, количество андроидов и нобелевских лауреатов среди участников, многие профессионалы не прониклись технооптимизмом Ратти. Критик американского архитектурного журнала The Architectural Record Ян Волнер пишет:
В огромном комплексе Арсенала в Венеции, до краев заполненном барабанщиками-роботами, огромными светодиодными экранами и иногда живыми резчиками по дереву из Бутана, царит атмосфера царства теней [как в парке аттракционов на] Кони-Айленде [в Нью-Йорке], но без хот-догов и пляжа. Единственный ваш приз — мрачная уверенность в том, что конец близок.При этом механизмы некоторых экспонатов попросту не работают так, как задумали авторы.
В той же инсталляции «Ancient Future», где архитекторы BIG показывают робота — резчика по дереву, «по соображениям безопасности» робот лишен лезвия — на него установили только щетку, которая подметает опилки. Американское бюро Diller Scofidio + Renfro получило «Золотого льва»
за «Сanal Cafе» — аппарат, который должен очищать воду из каналов для приготовления «лучшего эспрессо в Венеции». Так ли хорош этот кофе, «Медузе» проверить не удалось: к пресс-показу инсталляцию все еще не одобрила местная санинспекция.
Еще одному лауреату, павильону Бахрейна, в Арсенале не позволили пробурить скважину, чтобы продемонстрировать геотермальный охлаждающий навес для суровых климатических условий в Персидском заливе. Вместо этого пространство охлаждают «механической вентиляцией».
Проект «Canal Cafe» по очистке венецианской воды для приготовления кофе
Simone Padovani / Getty Images

Резчик по дереву из Бутана и робо-рука, которая выметает опилки
Simone Padovani / Getty Images



Павильон Бахрейна
Simone Padovani / Getty Images
Всем этим было бы легко пренебречь — в конце концов, биеннале нужны прежде всего для демонстрации идей. Но подчеркнутый академизм выставки в сочетании с постоянными напоминаниями о неминуемом апокалипсисе требует веры, что представленные здесь проекты, во-первых, реально воплотить, а во-вторых, они действительно изменят мир к лучшему. Однако многие решения выглядят декоративно или недостаточно обоснованно.
Так ли нужна, например, колонизация космоса на фоне реальных проблем на Земле, в том числе жилищного, экономического и климатического кризиса и самого большого числа беженцев со времен Второй мировой войны? Как именно распознающий эмоции робот поможет разобраться со всем этим? И нельзя ли пока обойтись без андроидов — учитывая, что в архитектуре они пока остаются экзотикой? 
Как отмечает влиятельный итальянский архитектор и теоретик Фабрицио Галланти, биеннале не дает на это ответа. Вместо этого выставка пытается убедить мир в том, что архитектура способна творить чудеса. «Модели и макеты порой напоминают переполненный подвал инцела
, коллекционирующего товары по „Звездным войнам“ и „Звездному пути“», — язвит Галланти в статье на архитектурном портале Dezeen. А идея с дата-центрами на Луне «смехотворна почти так же, как ночные твиты Илона Маска», добавляет критик Apollo Magazine Эван Моффитт: 
Если выставка серьезно настроена на борьбу с климатическим кризисом, предложение оставить планету позади выглядит контрпродуктивно.Убедительные проекты в Кордери тоже привезли. Это, например, фотографии школы мадридского бюро Office for Political Innovation, которую проектировали вместе с детьми. Или инсталляция правозащитной группы Architectural Lobby, посвященная защите прав архитекторов: рядовые сотрудники многих известных студий по-прежнему перерабатывают и подвергаются разным видам дискриминации (экспозиция рассказывает об этом через видео с архитектурными активистами).
Есть здесь и проект о стихийных рынках Лагоса и их влиянии на развитие территорий, а также презентация временного жилья для беженцев рохинджа из Бангладеш — легкие в сборке и устойчивые к наводнениям павильоны бюро Marina Tabassum Architect. 
Инсталляция Architectural Lobby
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia

Инсталляция Architectural Lobby
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia



Проект о рынках Лагоса
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia

Павильоны для рохинджа
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia



Но все это сложно разглядеть на фоне общей какофонии и тесноты. В этот раз в главной выставке Арсенала — 760 участников, которые привезли сюда 280 экспонатов (это примерно в десять раз больше обычного; в предыдущей биеннале было 89 участников). 
Ратти впервые в истории биеннале провел открытый конкурс на участие в основной выставке — и одобрил три четверти заявок, желая «создать сетевой суперорганизм». Из-за этого подхода его обвиняют в слабой кураторской работе. Архитектурный критик Оливер Уэйнрайт подсчитал:
Если бы вы провели два полных дня только на главной выставке [в Кордери], у вас было бы всего 72 секунды на каждого участника. Добавьте к этому 66 национальных павильонов
еще с 400 участниками, и у вас останется около 45 секунд на каждого.Возможно, предвидя реакцию зрителей, голландский архитектурный журнал Volume сделал приложение с виртуальным гидом, который создает индивидуальный маршрут по выставке, исходя из интересов пользователя. А сложные и длинные выставочные подписи кураторы биеннале впервые решили дополнить краткими пересказами, написанными ChatGPT.
Темы биотехнологий и ИИ звучат и во многих павильонах отдельно взятых стран. В Армении нейросети помогают каталогизировать и сохранять архитектурное наследие, а Япония с помощью языковой модели присваивает колоннам, стенам и другим частям павильона субличности, которые говорят — и порой даже спорят — друг с другом. В двух шагах от японского павильона находится канадский проект Picoplanktonics — почти лишенная текста экспозиция с 3D-печатными структурами, на которых живут цианобактерии
. Они поглощают углекислый газ из атмосферы, затвердевая при этом.
Но в целом национальные площадки куда сильнее сфокусированы на взаимоотношениях человека с архитектурой и городской средой в целом.
Нидерландская экспозиция SIDELINED исследует спортивные бары и то, как общественные пространства побуждают к соревновательности: по словам авторов, куратора Аманды Пинатих и дизайнера Габриэля Фонтана, традиционные спортбары поощряют противостояние и разногласия.
В противовес этому в павильоне хотели создать инклюзивное пространство, «где каждый может почувствовать себя желанным гостем», — здесь показывают игры, которые помогают ощутить мир «небинарным образом»: например, в игре Anonymous Allyship участники одеты в одинаковую форму, а это значит, что им приходится полагаться на «скрытые подсказки», чтобы идентифицировать товарищей по команде.
Нидерландский павильон
Stefano Mazzola / Getty Images
Павильон Ватикана, получивший специальное упоминание жюри, сосредоточен на реставрации венецианского комплекса XII века Санта-Мария-Аусилиатриче неподалеку от Джардини. Когда-то его построили для паломников, следующих в Рим. Теперь это стройплощадка и одновременно общественный центр для совместных обедов и репетиций музыкальных групп.
Один из самых остроумных проектов на выставке представила Польша. Ее павильон в садах Джардини исследует «охранные» элементы архитектуры: от видеонаблюдения и огнетушителей (здесь один из них помещен в «алтарь», облицованный камнями и ракушками) до счастливых подков и соли, сложенной по углам. «Это не столько архитектурно, сколько антропологично», — комментирует куратор павильона Александра Кендзёрек. 
Часть экспозиции в павильоне Польши
Stefano Mazzola / Getty Images

Огнетушитель на алтаре
Stefano Mazzola / Getty Images




Stefano Mazzola / Getty Images
Не менее иронична Эстония, которая рассуждает о ложной экологичности. К 2050 году страна должна отремонтировать 14 тысяч советских домов и «достичь климатической нейтральности». Чтобы показать, как с этим на самом деле работают, трио молодых кураторов договорилось временно облицевать классическое венецианское палаццо в неуклюжий белый фасад с тепловой изоляцией. Внутри — миниатюрная модель жилого дома советской эпохи, где разыгрываются шесть трагикомических этюдов, написанных на основе реальных интервью с жителями. Они показывают, как на застройку городов влияет финансовый стресс, соседские споры и личные воспоминания. 
Наследие XX века переосмысляют и другие страны: США посвятили павильон крыльцу. Здесь его называют архитектурным элементом, который сильнее других повлиял на становление американского общества. Румыния на примере знаковых объектов недавнего прошлого исследует, как изображали людей в архитектурной графике. Македония и Того — один из четырех новых участников
биеннале — анализируют традиции национального брутализма
. Финляндия рассказывает о тех, кто помогает ремонтировать и обслуживать деревянный павильон по проекту классика архитектуры Алвара Аалто, смещая фокус с фигуры архитектора на других вовлеченных в работу людей (в том числе двух его жен Айно и Элиссы). 
Еще один впечатляющий павильон у Узбекистана: кураторы, россиянка Екатерина Головатюк и итальянец Джакомо Кантони, посвятили его советскому гелиокомплексу при Институте «Физика-Солнце». Головатюк и Кантони когда-то работали в знаменитом архитектурном бюро ОМА, а затем основали в Милане студию GRACE. Они продумывали экспозиционный дизайн выставок в музее «Гараж» и делали несколько проектов в Ташкенте, в их числе реконструкция бывшего модернистского «Интуриста». 
В Узбекистане особенный советский модернизм, с сильным национальным и экспериментальным духом. Но гелиокомплекс уникален даже не поэтому. Сооружение находится в горах, в часе езды от Ташкента, и улавливает лучи с помощью солнечных батарей, которые направляют свет и тепло на гигантский концентратор, состоящий из зеркал. Так получают свет тысяч солнц и температуру до 3000 °С. 

«Медуза»

Павильон Узбекистана
«Медуза»


«Медуза»



В советские времена эти мощности намеревались использовать в производстве и науке (например, чтобы плавить металлы); с их же помощью тестировали обшивку космического корабля «Буран». Проект закончили лишь в 1987-м, и после распада СССР он на много лет превратился в одну из полузабытых советских утопий, которая не сумела встроиться в реалии 1990-х и рыночной экономики.
Сейчас там проводят научные эксперименты и экскурсии: несмотря на то, что проект так и не заработал в полную силу, многих привлекает сам размах идеи и уникальная архитектура комплекса, созданная группой под руководством главного архитектора Минатома Виктора Захарова. В венецианский павильон из института привезли действующие части механизмов и предметы, созданные с помощью солнечной энергии, а также огромную скульптурную люстру литовской витражистки Ирене Липене. После биеннале их вернут в Узбекистан и установят на прежних местах.
Из-за ремонта в этом году закрыты совместный павильон Чехии и Словакии, Венесуэлы, а также Франции, которая, впрочем, решила не отказываться от выставки и соорудила экспозицию на временных подмостках вокруг здания. В свою очередь, Дания сделала ремонт частью экспозиции «Build of Site»: залы в постройке 1950-х заполнены грудами щебня, а полы вскрыты. 
Датский павильон
Hampus Berndtson
Израиль или Россия не участвуют в выставке. Израильский павильон просто закрыт, а павильон РФ, тщательно отреставрированный в 2021 году, продолжают использовать.
В прошлом году на биеннале искусств там экспонировали художников Боливии, сейчас же его приспособили под публичную программу. Это возмутило участников: куратор павильона Украины, поляк Михал Муравски
призвал бойкотировать проходившее там мероприятие Томаса Хизервика
, а самого архитектора назвал «оппортунистом», который «зацепился за возможность провести встречу в шикарном здании». Во время нее Муравски и еще несколько человек устроили акцию протеста: встали перед павильоном с плакатами «Россия — архитекторы смерти и разрушений», «Нет коллаборации с Россией». 
Ссылаясь на украинскую экономистку Юлию Юрченко, Муравски позже отметил, что павильон следует передать представителям территорий, «колонизированных или иным образом подвергшихся насилию со стороны Российской Федерации». А тем, кто пострадал от действий Израиля, следует предложить израильский павильон. 
В бюро Хизервика Heatherwick Studio считают, что место проведения — «это всего лишь название павильона, и оно существует уже сто лет». Сам архитектор в комментарии Architectural Journal сказал, что «шокирован и опечален» заявлением Муравского. Он добавил, что после вторжения России в Украину его студия отказалась от любых проектов в РФ: «Мы твердо солидарны со всеми, кого затронул [этот военный] конфликт». 
Несколько проектов из других стран разместила на своей выставке Франция, посвятившая экспозицию этого года архитектуре солидарности. Есть среди них и украинские: совместная с Greenpeace работа платформы Ro3kvit по развитию Днепра, концепция реконструкции Мариуполя, дизайн-код Изюма, исследование Харьковской архитектурной школы о влиянии войны на городские ландшафты у Черного моря. Еще один проект украинских архитекторов — «Speedstac», модульная система для быстрой реконструкции жилья и общественных пространств, созданная совместно с канадской студией WZMH Architects.
Тема войны и архитектуры безопасности звучит и во многих экспозициях Арсенала. Участница украинской группы ReThink Катерина Лопатюк и программист Герман Митиш представили в Кордери ИИ-модель, которая помогает отстраивать дома, разрушенные во время войны. Она подыскивает фрагменты поврежденных зданий, классифицирует их и оценивает, можно ли их использовать повторно. Еще одна часть экспозиции — обломки зданий из Бучи. Архитектор этой выставки — Яна Бучацька, которая работала над концепцией восстановления Мариуполя Re: Mariupol. 
Проект Катерины Лопатюк и Германа Митиша
Luca Capuano / La Biennale di Venezia

Marco Zorzanello / La Biennale di Venezia
Экспозиция национального украинского павильона называется «Дах» — «крыша» по-украински. Это самая элементарная форма убежища и первое, что попадает под удар во время войны. Посетители могут узнать больше о традиционном украинском жилье благодаря полувековому исследованию, проведенному тремя поколениями женщин-архитекторов: Тамарой, Оксаной и Богданой Косминой.
Самая младшая из них, Богдана, в 2023 году разрабатывала украинскую инсталляцию для фестиваля Burning Man. В Венеции она представила авангардную интерпретацию традиционной украинской кровли. 
Украинский павильон «Дах»
Simone Padovani / Getty Images

Посетители ливанского павильона
Simone Padovani / Getty Images



Рядом с украинским находится павильон Ливана с выставкой о Бейруте и следах войны. Он фокусируется на «экоциде» — изменении окружающей среды под влиянием войн, длившихся в регионе не одно поколение. Команда павильона подчеркивает, что приехала в Венецию несмотря на все трудности, в том числе гибель одного из участников. Автор многих фотографий на выставке, фельдшер гражданской обороны Усаму Фархата, умер 1 мая во время израильской атаки. 
О военной угрозе говорят и в павильоне Латвии: проект Landscape of Defence состоит из ярко-желтых реплик оборонных сооружений, установленных на границе с Россией и Беларусью. Инсталляцию дополняет фильм о людях, живущих на приграничных территориях. Архитектор Лиене Якобсоне, которая курирует павильон совместно с Илкой Руби, берлинским куратором и соучредителем архитектурного издательства Ruby Press, пишет:
Сама граница… знаменует конец страны и, в данном случае, гораздо более широкого региона — Европы. Павильон Латвии
Simone Padovani / Getty Images
Еще одна работа на тему военной инфраструктуры в Кордери называется «Doxiadis' Informational Modernism». Она посвящена крупнейшему греческому центру обработки данных Doxiadis Associates Computer Center (DACC) и поделена на две части. Первая — об исследовании, которое в 1960-х с помощью DACC оценивало адаптацию жителей Афин к послевоенному городу. Вторая часть о современности, когда вычислительные технологии все активнее используют для обороны и слежки за гражданами. 
Еще больше о технологиях обороны и слежки в Кордери рассказывает проект «Calculating Empires: A Genealogy of Technology and Power Since 1500» («Империи вычислений: генеалогия технологий и власти с 1500 года»), получивший «Серебряного льва». Его авторы, Кейт Кроуфорд и Владана Джолера, в течение пяти лет составляли огромную инфографику, которая дает представление о технологическом прогрессе, его связи с империализмом и природой власти.
Проект Кейт Кроуфорд и Владана Джолера
Simone Padovani / Getty Images
На биеннале 2025 года много говорят о прошлом и будущем архитектуры. Но, как и на прошлой выставке, здесь практически не строят новых павильонов.
Одно из немногих исключений этого года — временный павильон Катара по проекту Ясмин Лари, который вскоре заменят на постоянный по проекту Лины Готме, одной из самых востребованных
архитекторов современного Ливана. Это будет первый постоянный объект, построенный в садах Джардини за последние 30 лет. Кроме того, на территории садов возвели временную полупрозрачную библиотеку бюро Diller Scofidio + Renfro, а неподалеку от основной территории — прототип экологичного социального жилья, совместный проект Holcim и бюро ELEMENTAL Алехандро Аравены, притцкеровского лауреата и куратора биеннале 2016 года. 
То, что экспозиции с каждым годом становятся все более умозрительными, кураторы объясняют заботой об окружающей среде, ведь на строительство приходится 37% углеродных выбросов во всем мире. Но этот аргумент не помешал, например, строить новые объекты на Всемирной выставке
этого года в Осаке — скажем, здесь появилось крупнейшее в мире деревянное сооружение по проекту Соу Фудзимото. Экологичность этих проектов состоит в том, что большинство из этих построек можно демонтировать и использовать повторно.
История современной архитектуры говорит о том, что именно павильоны делают будущее осязаемым и позволяют архитекторам экспериментировать в поисках новых идей и решений, не испытывая на себе давление рынка. Эти смелые эксперименты затем нередко кочуют в «большую» архитектуру, где люди уже могут не только представлять себе комфортное светлое будущее, но и знакомиться с ним напрямую.