С масштабной цензурой российский книжный рынок столкнулся вскоре после начала большой войны. Опасаясь преследования властей, издательства вымарывают из книг — целыми страницами — любые намеки на войну и параллели с нынешней политической ситуацией, сцены, связанные с квир-отношениями, описания жизни в эмиграции. Запрещенными стали не только темы, но и авторы: из продажи пропали книги писателей и интеллектуалов, объявленных российскими властями «иноагентами» и «экстремистами» за их антивоенную позицию.
По просьбе «Медузы» девять художников попытались осмыслить это явление в книгах, прошедших через самоцензуру издательств.

Майкл Каннингем. «День»АСТ, Corpus, 2025


«День» — книга одного из главных современных американских романистов современного поколения и лауреата Пулитцеровской премии (за знаменитый роман «Часы»). В «Дне» Каннингем пишет, как пандемия коронавируса изменила привычный быт одной семьи из Бруклина, вскрыла проблемы в отношениях героев и вынудила по-новому взглянуть на то, как стоит заботиться друг о друге. 
В российском издании под цензуру попали сцены, посвященные гомосексуальности — важной теме в творчестве Каннингема. На нескольких страницах вычеркнуты фрагменты о любовной линии персонажей Робби, Адама и Оливера. В оригинальном тексте в этих сценах автор описывает, как герои в условиях изоляции ищут поддержку и новые формы связи в эмоциональной и физической близости.




Художница Leto:
Все эти черные отметины в книгах — это препятствия, с которыми сталкивается читатель. Издателям тоже приходится маневрировать среди цензурных ограничений. Таким образом, процесс создания книги и взаимодействия с ней превращается в какую-то игру, в которой надо петлять и уворачиваться, чтобы выжить. Так появились мои серии «Маятник», «Классики» и «Тетрис».










Кит Рекер. «Язык цвета»«Бомбора», 2025


Кит Рекер — американский дизайнер и исследователь визуальной культуры. В «Языке цвета» он рассказывает о культурных и социальных значениях множества оттенков. Розовый, фиолетовый или синий в его интерпретации связаны с историей искусства, политикой, массовыми движениями и культурными переломами: от античной поэзии и мифов до рекламы джинсов и феминистских кампаний второй половины ХХ века. Именно эти связи — между цветом и политикой, телесностью, борьбой за права — подверглись цензуре в российском издании. 
Сейчас в книге закрашены страницы о «розовых треугольниках» — нашивках, которыми нацисты отмечали гомосексуалов. В конце XX века эта метка превратилась в символ движения за равноправие. Также в тексте недоступны рассуждения Рекера о том, как розовый закрепился в общественных кампаниях по борьбе с раком груди. В главе о фиолетовом невозможно прочитать абзацы об античной традиции, в которой этот цвет связывали с гомоэротической поэзией, а также о его роли в феминистском
и квир-движении
XX века.







Мария Степанова. «Фокус»«Новое издательство», 2024


Мария Степанова — поэт, эссеистка, автор книги «Памяти памяти», вошедшей в шорт-лист Международного Букера. Роман «Фокус», изданный в 2024 году, рассказывает о писательнице М., эмигрантке, которая из эмиграции наблюдает за войной, развязанной ее родиной против соседней страны. Степанова сознательно не называет Россию и Украину: у нее воюющие стороны — «та, которая напала» и «та, на которую напали». В романе война становится фоном для размышлений о языке, памяти и личной судьбе.
В издании «Фокуса», доступном в российских магазинах, вычеркнуты все строчки, которые намекают, что героиня уехала из России, и объясняют, почему ее соседи в новой стране относятся к ней настороженно. Под цензуру попали абзацы, где напрямую говорится о войне и бегстве людей, подозрениях к «соотечественникам из страны-агрессора», а также рассуждения о страхе, недоверии и двойной жизни в эмиграции, где героиня пытается адаптироваться к новым реалиям и одновременно в мыслях цепляется за родину и прошлое.


Художница Елена Новикова:
В книге Марии Степановой «Фокус» подвергся цензуре один абзац текста: в бумажной версии книги над черными плашками повисают хвосты букв — краткая над «й», рядом «у» и «б». Но в повествовании эмиграция, утрата доверия к родному языку и наблюдение за войной издалека обнажают хрупкость самой возможности высказывания. Мне важно не иллюстрировать сюжет, а продолжить его работу в изображении: показать, как слово исчезает и дробится; как ландшафт, мелькающий перед глазами постоянно переезжающего человека, оказывается в расфокусе; как внимание застревает на этих повисших обломках букв и надстрочных знаках. Цензура превращает чтение в расшифровку, а взгляд — в работу по восстановлению вытесненного.









Макс Фальк. «Вдребезги»«Эксмо», 2022


Первые тексты писателя и драматурга Макса Фалька появились на сайтах Ficbook и Patreon — там вышли «Взгляд несмотрящего», «Четыре времени года», «Как приручить Обскура», «Все, что любовью названо людьми» и другие. В октябре 2022-го Фальк опубликовал свой первый большой роман «Вдребезги», сначала ставший популярным на Ficbook
, а затем опубликованный в печатном виде в серии Like Book издательства «Эксмо». Позже в той же серии был опубликован роман-продолжение «52 Гц», вместе с «Вдребезги» составивший дилогию.
По итогам лингвистической экспертизы, проведенной в «Эксмо», из «Вдребезги» пропало около 3% текста. Полностью вычеркнуты сцены физической и эмоциональной близости двух молодых мужчин: первый сексуальный опыт, подробные описания секса, признание и обсуждение идентичности. Издательство объяснило это решение необходимостью соблюдать закон о запрете «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений». Кроме того, информацию о книге удалили с сайта «Эксмо».


Художница Volya:
Я представила, до каких пределов может дойти цензура. Так родилась антиутопия о государстве, в котором заправляет «Министерство особо опасных книжных дел». Оно направляет к читателям «менторов по чтению» и в конечном итоге начинает цензурировать любые знаковые системы в окружающем пространстве, включая дорожные разметки и вывески на зданиях. Смотреть на Медузе. Скай Клири. «Жажда подлинности: Как идеи Симоны де Бовуар помогают стать собой»«Альпина нон-фикшн», 2025


В российском издании книги об одной из важнейших фигур феминизма черными плашками закрыты десятки абзацев. Убраны рассуждения о подвижности гендерных категорий и праве человека определять себя за пределами жесткой мужской и женской бинарности. Вычеркнуты фрагменты о контрацепции и абортах, критике биологического редукционизма
и социальном давлении на женщин, подробности интимной жизни Симоны де Бовуар и ее отношений с женщинами, а также размышления о свободных связях. В примечаниях скрыты даже ссылки на цитаты, где речь идет о гендерной идентичности.
Автор книги — австралийский философ Скай Клири, специалистка по экзистенциализму и популяризатор идей Симоны де Бовуар. В «Жажде подлинности» она анализирует философские тексты де Бовуар через ее биографию и истории других женщин и таким образом показывает, как идеи этой мыслительницы на самом деле помогают осмыслить идентичность, свободу и равноправие. Без этих частей текст местами становится нелогичным и бессвязным.


Художница Наталья Николаева:
Когда видишь эти черные полосы и знаешь, что за ними скрыт текст, появляется сильное желание разглядеть его любыми способами. Я использовала макрообъектив в надежде увидеть очертания букв. Однако текста обнаружить не удалось — вместо этого получились абстрактные изображения с фактурой бумаги и краски.

















Наталья Ключарева. «Дневник конца света»Издательство Ивана Лимбаха, 2024


Наталья Ключарева, написавшая романы «Россия: общий вагон» и «Девушка с тремя паспортами», рассказывает в своих книгах о повседневной жизни регионов и людях, страдающих от разобщенности и ищущих опору в отношениях с близкими. Роман «Дневник конца света» представляет собой фрагментарные записи о встречах, разговорах и случайных эпизодах, в которых скрыто тревожное ощущение конца эпохи. «Жизнь как будто проходит мимо. Трамваи ходят. Брестская обыденность. Думаю: это жизнь? Но на самом деле будущего нет никакого…» — размышляет главная героиня. В этой обреченной интонации написан весь роман.
Что вычеркнули цензоры в «Дневнике»? Только два слова: «война» и «Путин». Черные плашки, под которыми они скрыты, покрывают десятки страниц.









Марк Мэнсон. «Все хреново. Книга о надежде»«Альпина Паблишер», 2024


Первая книга Марка Мэнсона, нон-фикшен «Тонкое искусство пофигизма» о разоблачении культа успеха и одержимости продуктивностью, стала мировым бестселлером и была очень популярна в России в середине и конце 2010-х.
«Все хреново. Книга о надежде» вышла в 2021 году, а ее русскоязычная аудиоверсия сразу попала в топ сервиса Bookmate. В этой книге Мэнсон рассуждает о том, почему тревожность во всем мире достигла пика именно сейчас, когда наша жизнь стала удобнее и безопаснее, чем когда-либо в истории. Автор пишет о кризисе ценностей, спорит с философами, ставит под сомнение религиозные догматы, рассказывает истории из поп-культуры и приходит к выводу, что культ позитивного мышления не спасает, а, наоборот, мешает человеку, создавая нездоровые иллюзии. Мэнсон предлагает искать смысл жизни в правде, честности и ответственности, а не в погоне за дофамином.
В российском печатном издании «Все хреново. Книга о надежде» заметно сократилась — в тексте закрашены рассуждения о религии, наркотиках и сексуальности, резкие политические комментарии и свойственная текстам Мэнсона нецензурная лексика.


Leto «Классики»

Роберто Карнеро. «Пазолини. Умереть за идеи»АСТ, 2024


Итальянский литературовед Роберто Карнеро — доцент современной итальянской литературы в Университете Болоньи, исследователь литературы и кино ХХ века и автор критических статей для итальянских изданий. Одна из его ключевых работ — книга «Пазолини. Умереть за идеи», вышедшая в 2010 году и переизданная в 2022-м. В ней Карнеро подробно рассматривает биографию Пьера Паоло Пазолини — поэта, режиссера и одного из самых влиятельных интеллектуалов ХХ века. Карнеро анализирует художественные тексты Пазолини, социальный и культурный контекст, в котором тот работал, а также рассказывает о личности режиссера и судебных процессах
над ним.
В российском издании 2024 года значительная часть этих материалов недоступна. Из книги вычеркнули абзацы и целые страницы, где речь идет о гомосексуальности Пазолини, его опыте взросления и поиске идентичности. Нет в ней и комментариев Карнеро к фильму «Сало, или 120 дней Содома», в которых автор рассказывает о связи между властью, насилием и сексуальностью. Под цензуру также попали рассуждения о судах над Пазолини и даже отдельные цитаты из его текстов, связанные с темой гомосексуальности.




Художник ESKA:
Блэкаут — техника письма, когда из уже существующего текста путем вычеркивания убирается «лишнее», а оставшиеся слова складываются в новый текст, имеющий самостоятельный, отдельный смысл.Книга «Пазолини: умереть за идеи» стала одной из самых заметных издательских реакций на усиление ограничений в книжной сфере. Обильное количество черных полос, закрывающих в издании не отдельные формулировки о неугодных государству темах, а целые абзацы и страницы. Мне захотелось сделать следующий шаг — еще сильнее усилить этот «режим черного» в книге, сохранив лишь отдельные слова и сложив их в подходящие для сегодняшнего момента высказывания.









Алексей Поляринов. «Кадавры»Inspiria, 2024


«Кадавры» Алексея Поляринова — автора романов «Центр тяжести» и «Риф» — это постапокалиптическая история о путешествии по югу России, где главная героиня, ученая, ищет, фотографирует и описывает кадавров. Так называют стоящих в самых разных местах, от лесов и полей до дворов жилых домов, мертвых детей, которые начали появляться по всей стране — неизвестно почему. Поляринов пишет о выживании, памяти и языке, соединяя прозу с псевдодокументальными вставками: газетными заметками, ссылками, цитатами из исследований. 
В книгах, которые продаются в российских магазинах, вырезан только один эпизод — сцена с конфликтом вокруг вывески на адыгейском языке в школе, которая приводит к арестам и стихийным восстаниям. Вместо имен, этнических маркеров, топонимов и самих событий — повторяющееся слова: «[данные извлечены]».


Художница Ада Казанцева:
Мне захотелось придумать новую реальность, в которой образы, с одной стороны, понятные, знакомые, но в то же время в них что-то не так, отчего рождается чувство тревоги. Вроде бы фигура женщины — руки, ноги, голова, — но в камеру смотрят не глаза, а затылок. К этой новой псевдореальности непонятно, что и как работает. А когда непонятно, то всегда страшно. Я живу в придуманном кем-то мире, и кто-то прямо сейчас решает за меня, писать этот текст или нет.







Салман Рушди. «Нож. Размышления после покушения на убийство»АСТ, Corpus, 2025


В августе 2022 года автор «Сатанинских стихов» и лауреат Букеровской премии Салман Рушди пережил покушение: на сцене в городе Чаутоква, штат Нью-Йорк, на него напали
с ножом, писатель получил 15 ножевых ранений и долго восстанавливался. Этот опыт лег в основу книги «Нож. Размышления после покушения на убийство», вышедшей в 2024 году. В ней Рушди пишет о самом нападении, своем восстановлении и мире, в котором слова по-прежнему могут стоить жизни. 
В российском издании романа Рушди черными плашками закрыта часть его рассуждений о глобальной политике и религиозных конфликтах, а также абзацы о положении религиозных и этнических меньшинств, угрозах демократии, войнах и реакции государств на них.


Художница Линда Аусс:
Все эти черные строки, квадраты, прямоугольники на страницах книг — физическое измерение насаждаемого незнания. Сначала была новость про одну книгу и несколько закрытых черной плашкой слов. Потом эти черные фигуры разрослись до абзацев, затем — до целых страниц. Книг, покрытых ими, уже длинный список. Мне хотелось поработать с этой геометрией и площадью черноты. Сначала я наклеила один лист на стену в своей комнате, потом еще один, а после заклеила стену — чернота стала очень осязаемой. Постепенно за ней перестали узнаваться и исчезли вещи, которые были очевидными и близкими.

Albus Corvus, 2020


Юми Стайнс — австралийская тележурналистка и ведущая подкаста о женском здоровье «Ladies, We Need to Talk». Совместно со специалисткой по подростковой медицине, врачом Мелиссой Канг, она выпустила серию просветительских книг о взрослении — «Welcome to Consent
», «Welcome to Sex» и «Welcome to Your Period»
, последнюю из которых перевели на русский язык под названием «Привет, месячные!». 
Эта книга — яркий, иллюстрированный гид для подростков, в котором авторы с юмором разбирают все, что волнует современных девушек: физиологию, гигиену, табуированные вопросы. В российской печатной версии «Привет, месячные!» удалили целую главу о трансгендерных людях. Вместо этих страниц — пустые развороты и объяснительная подпись об ограничениях российского законодательства.



Leto «Тетрис»

Агустина Бастеррика. «Нечестивицы»Inspiria, 2024


Аргентинская писательница Агустина Бастеррика прославилась романом «Отдел по видам животных», переведенным на десятки языков. В ее новой книге «Нечестивицы», изданной на русском в 2023 году, действие разворачивается в замкнутой религиозной общине, где девочки растут в условиях постоянного насилия и контроля. Бастеррика исследует темы женской телесности, свободы и духовного сопротивления в мире, где веру используют как инструмент подавления. 
В российском издании книги закрашены абзацы с описаниями физической близости и чувственного опыта героинь, их интимных переживаний, а также фрагменты, где телесность становится частью мистического и религиозного опыта персонажей.


Художница Марта Милао:
Цензура — это небытие, куда попадают не только буквы, слова и предложения. Она калечит текст, который никто не может менять, кроме автора. Если государство посягает на то, что и как мы говорим, забирает ли оно в этот момент часть нашей жизни? Если оно может убрать из текста упоминание мыслей, чувств, действий и людей, остаются ли они частью повествования? Размышляя об этом, я обратилась к формату фотодневника. Я представила, что будет, если «спрятать» на фотографиях [то, что для меня важно] — мою кошку, друзей, дом, любимого человека, праздники, — и просто моменты из жизни. Как и в некоторых зацензурированных предложениях, на фотографиях иногда можно различить спрятанный объект. Но порой черная краска не оставляет деталей, за которые можно зацепиться. Разглядеть объект и достроить картину в голове не получается. И тогда понять, что перед тобой, становится невозможно — человека или момента из моей жизни больше нет.