– Лайма, вы, говорят, не особо жалуете журналистов?
– Во-первых, я не любитель давать интервью, но это часть моей работы. И никуда от этого не деться. Во-вторых, я ни в коей мере не хочу обидеть журналистов, – но, ребята, давайте уважать и понимать друг друга. Иногда беседуешь с журналистом и кажется: «О! Он понял мои слова и мысли, он напишет все правильно!» Но почему-то каждый раз обжигаешься. И, знаете, мой, якобы взбалмошный характер и капризы, которые постоянно муссируются в прессе, здесь ни при чем.
– Но ведь вы сами не раз заявляли, что характер у вас не из легких и под горячую руку лучше не попадаться?
– Это касается только близкого окружения, но никак не журналистов. Да, наверное, мой характер не очень хороший. Настроение может испортиться в любой момент – в зависимости от погоды, от места пребывания, да от чего угодно! Особенно часто я срываюсь перед концертом. В такой день лучше не попадаться мне на глаза.
Драться я, конечно, не стану, но быть не очень приветливой – могу. Вы поймите, что такое состояние вполне нормально для творческого человека. Просто я еще раз убеждаюсь в том, что когда человек талантлив и успешен, он протестует против глупости вокруг себя и, естественно, сразу же становится человеком плохого характера. Это моментальное клеймо.
– Многие ваши коллеги, например, Борис Моисеев, говорят, что для того, чтобы стать успешным в шоу-бизнесе, нужна жестокость.
– Зачем? Жестокость не нужна нигде! Это сказки обиженных на жизнь людей. Сцена большая – иди и пой! А Боря… Он, конечно, мог сказать такое, но лишь для того, чтобы вы подумали, что он крутой. На самом же деле он очень добрый парень. Я не согласна с тем, что нужна жестокость.
Правильнее было бы сказать – некоторая жесткость, но опять же только по отношению к себе и к окружению, потому что ты идешь к цели. Но при этом женщина всегда должна оставаться женщиной. Я думаю, что мне это удалось.
– А что или кто помогает сильной женщине не потерять женственность?
– Только мужчина! Рядом с сильной женщиной должен быть правильный мужчина, который поможет ей сохранить женственность. Это мужчина во всем. Это когда я сажусь, мне всегда подставляют стул, и я к этому привыкаю. Когда передо мной всегда открывают дверь, когда всегда подают руку и помогают сойти с лестницы, когда прощают любые капризы… Такие вот, на первый взгляд, мелочи делают женщину женственной.
– Вы говорили, что для вас очень важно оставаться свободной во всем. Вы можете позволить себе быть свободной настолько, чтобы отпустить от себя любимого человека?
– Могу. Я думаю, сначала будет очень трудно. Естественно, разыграется приступ эгоизма, но потом в голову придет трезвая мысль о том, что каждый человек живет один раз, значит, имеет право принимать самостоятельные решения. Когда уходит кто-нибудь из моего коллектива, мне это неприятно, но я понимаю, что каждый человек должен иметь шанс попробовать что-то другое, поработать с другим коллективом, артистом. Во всяком случае, я никогда никого не осуждаю.
– Лайма, извините, но вас в свое время активно причисляли к «розовым». Признайтесь, как вы относитесь к однополой любви?
– Вопрос очень сложный и жаль, что мы не научились обсуждать его цивилизованно. Если это есть, значит, может существовать. Я никого не осуждаю. Как говорится, пусть бросит в меня камень тот, кто сам не грешен. И не надо за это никого унижать и перевоспитывать.
Есть гениальный фильм Бергмана «Из жизни марионеток», где показана психологическая трагедия такого подавления. Не надо считать себя умнее и целомудреннее природы, которая нас создает.
– Вы были первой советской певицей, с которой американцы заключили контракт. На ваш взгляд, чем вы их привлекли?
– Начнем с того, что я была не первой. Первым был Борис Гребенщиков. Потом уже были я и «Парк Горького». Чем я их привлекла? Не знаю. Американцы обо мне говорили так: «Это очень сексуально». Хотя, как мне кажется, главным залогом успеха в шоу-бизнесе является способность оказываться в нужном месте в нужное время.
– Вы, на удивление, скромны. Ведь в Америке у вас был подлинный успех. Вас даже называли русской Мадонной?
– По этому поводу Володя Матецкий мне как-то сказал: «Как же так? Кто-то, выступив пару раз в ресторанах Европы или Америки, кичится своими несуществующими достижениями на Западе, а ты, имея подлинный успех, молчишь?» Ведь на самом деле лишь у трех наших исполнителей была настоящая удача в Америке – у Гребенщикова, «Парка Горького» и у меня.
У нас были настоящие американские контракты. Но я не собираюсь никого разоблачать, потому что понимаю: все эти небылицы о покорении нашими артистами Запада тоже есть часть профессии.
– Вас называют одной из самых красивых и стильных женщин на нашей эстраде. А как лично вы определяете формулу красоты?
– Если говорить об этом поверхностно, то для красоты человеку необходимы чистая обувь, здоровые зубы, хорошая кожа и ухоженные волосы. Если же говорить серьезнее, то надо спокойнее относиться к своему здоровью, своей внешности, не ввязываться, очертя голову, в дорогостоящие проекты по омолаживанию. Ни к чему эта бессмысленная погоня за молодостью. Она быстро проходит. А вот красота душевная – это стабильно. Как и талант, мудрость, образованность, интеллигентность. Вот это и есть красота, на мой взгляд.
– То есть услугами пластических хирургов, по-вашему, пользоваться не стоит?
– Ну, почему же? Я считаю нормальным то, что люди после сорока-пятидесяти идут на это. Мне тоже когда-нибудь придется, но я хочу, чтобы хирурги пока потренировались на других. В данный момент меня вполне устраивают натуральные способы противостояния возрастным изменениям. Например, маска – огурцы, перетертые со сливками. Лучшее средство от усталости – кусочки льда из травяного чая на лицо.
– А что вы все-таки ставите на первое место – любовь или работу?
– Работу! Любовь всегда с тобой. Она живет автономно, сама по себе. Люби себе на здоровье. А работа, вернее ее результат, принадлежит широкому кругу людей. Это ответственность. И работу свою надо делать с любовью. 