Наше интервью с Шарлиз состоялось в старинном замке Арундел, на пути между Лондоном и курортным Брайтоном. Высокие башни, воздвигнутые еще во времена Вильгельма Завоевателя, грозно возвышаются над маленьким городком, состоящим из пары покатых улиц и одной церкви. И вот представьте: в огромном парадном зале, высокие стрельчатые окна которого украшены витражами, с камином, в очаг которого мог бы легко въехать небольшой грузовик, за длинным обеденным столом сидит одинокая белокурая голливудская красавица... Видно, что актриса устала – она лишь накануне прилетела в Лондон из Парижа, а туда из Лос-Анджелеса, но держится мужественно. Теперь Шарлиз передвигается по миру в компании своего полугодовалого сына Джексона (Терон усыновила ребенка в марте этого года), привлекая назойливых папарацци, которые преследуют их даже на летном поле.

– Шарлиз, вы знаете, что ваш коллега по фильму «Белоснежка и охотник» актер Сэм Клафлин сказал, что никогда не читал сказку про Белоснежку?
– Да бросьте, кто не знает Белоснежку... А Сэм – болван, так глупо морочить вам голову!
– Ну, вам виднее…
– Конечно, он читал эту сказку. Но ведь существует множество ее интерпретаций. Меня заинтересовала именно сказка братьев Гримм. С одной стороны, это классическая история для детей, с другой – для взрослых.
– А вы не думали сыграть Белоснежку? Или уже перешли в другую возрастную лигу?
– Кристен Стюарт очень хороша в роли Белоснежки. Хотя ей всего двадцать два года, она уже звезда. Но ее слава никак на нее не влияет. Кристен сохраняет чувство юмора и здравый рассудок, это здорово. А то меня просто пугает, как слава действует на некоторых. Не только на актеров, но и на зрителей. Они становятся сумасшедшими, и это вовсе не смешно, а страшно. Разве можно принимать «звездность» и прочие атрибуты звезд за реальную жизнь? Да еще видеть в знаменитостях силу и власть, которыми они на самом-то деле не обладают...
– Признайтесь, вы представляли себя в детстве злой королевой из сказки?
– Мне стоило бы сказать «да». Но это не так! Честно говоря, я не помню, каковы были мои впечатления от истории братьев Гримм в детстве. Я прочла ее в тринадцать лет, и ассоциировать себя со злой королевой в этом возрасте – довольно странно, вы не находите?
– Еще один ваш фильм, который вышел на экраны, – «Прометей» Ридли Скотта. Вы про него как-то сказали, что он был для вас настоящей битвой с самой собой. Злую королеву было играть легче?
– Вовсе нет! Вообще для меня любая роль – битва, которую я не имею права проиграть. Я должна сделать свою героиню настолько реалистичной, насколько это возможно. Я не боюсь кричать, плакать, быть уродливой, а боюсь одного – быть неправдоподобной. Хотя и этого недостаточно! В каждой своей роли я пытаюсь создать реальность, настоящий мир, сотворенный из множества слоев. Только так я смогу заинтриговать вас и завлечь в свои сети. Я думаю, каждый актер по-своему решает эту задачу. Любая творческая профессия построена на этом – заинтриговать, поймать, разбудить любопытство. Это когда все сделано, кажется: «Ну что ж, нет ничего легче!» Но на деле все совсем не так.
– А как же система Станиславского, так называемый Метод, как ее именуют на Западе?
– Ерунда. Это все слова. Терпеть не могу актеров, приходящих на площадку неподготовленными и говорящих только о Методе. Все, что ты должен, – сделать домашнюю работу: влезть в шкуру своего персонажа и выучить текст. Только тогда ты можешь называться профессионалом.
– Так или иначе, но роль злой королевы вам, несомненно, удалась, я весь фильм была на вашей стороне, хотя должна была быть на стороне Белоснежки. Почему, как вы думаете, зло так привлекательно?
– Наверное, потому, что зло – это то, что есть в каждом из нас. Но мы не хотим себе в этом признаться. Поэтому нам интересно наблюдать за злом со стороны. При этом мое твердое убеждение: никто из нас не рожден плохим. Никто не рожден для того, чтобы стать серийным убийцей. Могу сказать про себя: у меня профессиональный интерес ко злу, мой глаз всегда цепляется за всякие жуткие истории в газетах и на ТВ. Но я всегда ищу причины в прошлом: почему история этого конкретного человека так плохо закончилась. Ведь на всех нас влияют обстоятельства, наше детство, юность, отношения с родителями – все. Конечно, как актрису меня интересуют разные человеческие состояния. Но, с другой стороны, совсем неплохо, если после окончания карьеры обо мне будут говорить: «Она отлично справлялась с ролями стерв». (Смеется.)
– Вас кто-то конкретный вдохновил на эту роль?
– Да. Но не серийный убийца! Как-то у меня была бессонница, и я в два часа ночи включила телевизор. Там показывали «Сияние». И я увидела Джека Николсона. С теннисным мячом в огромной комнате. Помните момент, где он стучит мячом? И кажется, что эта сцена никогда не закончится. Он как дикий зверь в клетке. И это так похоже на то, как ведет себя моя героиня Равенна, – как дикий зверь, и она становится все безумнее и безумнее. Считаю, между его персонажем и моей королевой много общего. Я видела диких зверей в клетке, как они мечутся, бросаются из одного угла в другой. И знаете, что самое страшное? В конце концов, они сдаются. И у меня разрывается сердце, когда я это вижу. Потому что они предают свою природу, это конец. Конец всему...
– У вас в этом году вышло три фильма, на носу съемки в «Безумном Максе 4», вы еще и ребенка усыновили...
– Знаете, многие мамы мне говорили, что не бывает подходящего момента, его просто не существует. Может казаться, что позже было бы лучше – больше времени и меньше работы. Но на самом деле это не так, каждый раз найдется причина отложить появление ребенка. Но когда это происходит, пусть даже в самое неподходящее время, оказывается, что ты способна на многое. Я всегда думала, что мне нужно не меньше восьми часов сна, но оказывается, что четырех вполне достаточно. Увы, Джексон, как и все маленькие дети, плохо спит ночами.
– Кристен Стюарт сказала, что, когда рядом дети, вы становитесь похожи на мать Терезу…
– Она преувеличивает. Но я всегда знала, что материнство – тот опыт, которого я не стану избегать, я всегда хотела стать мамой. Но при этом всегда желала именно усыновить ребенка. В восемь лет попросила маму отвести меня в детский дом, чтобы там взять братика или сестричку. Единственное, что заставляет меня сомневаться, – смогу ли я быть такой же хорошей мамой, как моя. Если мне удастся это хотя бы на десять процентов, уже хорошо. Мама всегда вдохновляла меня, давала мне смелость, поддерживала во мне уверенность, научила радоваться жизни. Но главное даже не это. Мама никогда не играла со мной в поддавки. Воспитывала меня по принципу: я даю тебе, ты – мне. Я уважаю тебя, ты – меня. Понимаете? Не пыталась перенести на меня свои представления о прекрасном, свои надежды, свое видение мира, не пыталась из меня сделать свою копию – в миниатюре. Это то, что я хотела бы дать своему сыну. Забавно, но теперь, когда мама моя стала бабушкой, она изменилась. И отношения наши изменились. Она стала гораздо более требовательной, давит на меня: то я должна сделать для ребенка, это. Не ожидала такого от нее. (Улыбается.)
– А вы не чувствуете, что ваша жизнь неполноценна без мужчины?
– О нет! Знаете, я всегда открыта новым отношениям, но раз нет, значит, нет. И это не делает меня несчастной. В то же время я не думаю каждую минуту своей жизни: «Боже, как же мне сейчас хорошо, гораздо лучше, чем когда я была несвободна!» Кстати, именно благодаря маме я не чувствую себя неполноценной, когда остаюсь одна. А ведь многим женщинам знакомо это чувство. Но поверьте, я не нарочно. Никогда не собиралась воспитывать ребенка без отца. Никому неохота по доброй воле жить одной и одной же растить детей. Просто так получилось.
– Джексон ведь приехал с вами?
– Да, у него сейчас очень удачный возраст: он не ходит в школу, и я могу везде брать его с собой. Я и мою маму тоже привезла, они прекрасно ладят друг с другом.
– Знаете, у большинства из нас бессонная ночь с ребенком немедленно отразится на лице, а вы прекрасно выглядите сейчас, в чем секрет?
– Да нет. Я чувствую себя совершенно разбитой после всех перелетов. Послушайте, я обычный человек, и у меня бывают дни, когда, к примеру, я не влезаю в любимые джинсы и чувствую себя толстухой.
– Но выглядите ровно наоборот…
– Хотите секрет? Тонны и тонны ботокса! Больше ничего не помогает! И водка, конечно. (Смеется.) Если серьезно – я стараюсь правильно питаться, это важно для меня. Тренировки тоже поддерживают форму. Я люблю заниматься собой.
– А когда-то вы говорили, что обожаете жареное мясо и готовы съесть собственный ботинок, если только его как следует прожарят…
– Ох, ну вы вспомнили! Да, я люблю гамбургеры и не буду себя мучить, если мне очень захочется его съесть. Мне кажется, это чувство, что ты не можешь себе позволить съесть какой-то гамбургер, гораздо разрушительнее того действия, которое гамбургер произведет на ваш организм. Я ем четверть гамбургера и не чувствую себя несчастной! Вот и весь секрет...