Одной из задач Санджея Мадана было распространение выплат срочной помощи семьям Онтарио, введённой во время пандемии. Он нашёл гениальный способ присвоить выделенные миллионы себе. Мы расскажем, что скрывается внутри мошеннической схемы, пролившей свет на хаос и культуру махинаций в Queen’s Park.
У Санджея Мадана была важная работа, которой он гордился: директор отделения iAccess Solutions Министерства образования, лишь на два ранга ниже заместителя министра. Под его руководством находилась команда из 150-ти человек, большинство которых представляли собой кодировщики и аналитики. Они создавали программное обеспечение для различных отделов провинциального правительства. Это были технически подкованные люди, способные превратить любую идею политика в функционирующую цифровую платформу. Среди прочих проектов команды была попытка модернизировать онлайн функции провинциальной программы студенческих кредитов, OSAP (Ontario Student Assistance Program) – за работу над этим вопросом Мадан получил в 2010 году отраслевую награду.

В офисе (в 30-этажном здании на Бэй и Колледж) Мадан вёл себя дружелюбно, он всем нравился. Его знали как трудолюбивого работника, часто приходившего рано и уходившего поздно. Один коллега описал его как «настоящего лидера». Он был небольшого роста, менее шести футов, слегка полноват, с уже редеющими волосами и сединой на висках. Вопрос внешнего вида на работе Мадана, казалось, не слишком волновал – иногда он мог появляться в офисе в сандалиях. Он был чрезмерно экономным. Когда Мадан уходил на обед, он заимствовал у коллег проездной на общественный транспорт, чтобы сэкономить на дороге. По всем признакам он представлял собой квинтэссенцию бюрократа: послушный, тихий, непритязательный. Он выполнял свою работу, получал зарплату и старался не привлекать особого внимания.
Бюрократия была к нему благосклонна. Его супруга, Шалини, также работала в Queen’s Park – она была старшим IT менеджером в Министерстве государственных и потребительских услуг. Их совместный доход превышал $300,000 (плюс пенсионный план и хорошие преимущества). В 2011-ом они приобрели дом в Уиллоудейл площадью 7,000 кв.футов за $1.64 млн. У него также была неплохая моторная лодка Crownline и две виллы в процессе строительства на его родине в Индии. Вдобавок, он купил кондо в центре каждому из своих сыновей, Чинмаю и Уджавалу, когда те стали достаточно взрослыми, чтобы жить отдельно. Семья жила хорошо. В возрасте 55-ти лет Мадан приближался к выходу на пенсию. Сыновья были отличниками в школе и со временем тоже получили работу в Queen’s Park. Его жена была невероятно счастлива.
Однако Мадан был не только тихим, трудолюбивым семьянином, которого все знали и любили. У него был тайный канал поступления доходов, который позволил ему профинансировать значительные покупки недвижимости, включая два рентных здания в Уотерлу вблизи университетского района с 30 квартирами. Общая стоимость активов Мадана превышала $10 млн.
Его «внеклассные» сделки могли бы так и остаться незамеченными ещё много лет. Однако в прошлом июле работник Банка Монреаля подметил расхождения в некоторых банковских счетах Мадана – что-то было связано со странными платежами со стороны провинциального правительства. Банк позвонил Мадану, чтобы во всём разобраться. Крупная империя, которую он столь тщательно создавал с помощью многолетних махинаций, должна была вскоре разрушиться. И он знал, что, чем глубже банк копнёт, тем больше он найдёт.
Двести долларов на ребёнка – это не очень много. Но для родителей, пытающихся наскрести деньги на покупку ноутбука или другого гаджета на фоне закрытий школ из-за COVID-19 и перехода на удалённое обучение, это было важным жестом. Программа называлась «Поддержка для семей», и провинция выделила на неё $340 млн. – это было частью плана действий Онтарио, который он выпустил вместо весеннего бюджета 2020-ого. Такой шаг был ещё и способом направить средства обратно в экономику. Чтобы программа работала онлайн, провинция обратилась в отдел iAccess Мадана. Он знал, что онлайн заявления должны быть простыми. Необходимо было, чтобы платёж, обычно являющийся прямым перечислением средств, выполнялся быстро.
Похожая инфраструктура уже существовала: правительство выделило средства родителям практически таким же способом всего несколькими месяцами ранее, когда учителя начали бастовать. «Поддержка для семей» должна была основываться на этой системе. Будучи директором iAccess, Мадан участвовал в ежедневных собраниях касательно дизайна и выпуска программы. В процессе он обнаружил ряд лазеек, которые можно было использовать. Главной из них был тот факт, то Онтарио не хранит полный список всех школьников Онтарио. У правительства есть частичные списки, основанные на общественной системе регистрации, однако никаких записей о детях, посещающих частные школы или обучающихся на дому, у Онтарио не было. Поэтому правительство не могло проверить законность заявителей. Приходило заявление на получение помощи, и средства отправлялись. Мадан увидел возможность.
Начав в апреле, он вошёл в свой личный банковский аккаунт и открыл ряд дополнительных счетов. Аналогично он поступил со счетами в других банках, со счетами своей компании и со счетами членов семьи. Мадан даже создал ряд счетов на имя своего умершего отца. Процесс оказался до смешного простым, особенно для кого-то столь хорошо технически подкованного. Он мог открыть четыре счёта буквально одним кликом.
Хотя метод работал, прибыль была ограничена. Система провоцировала ручную проверку каждый раз, когда на один и тот же счёт запрашивалось более пяти платежей – например, в случае семей с шестью или более детьми. Если Мадан собирался рисковать быть пойманным, вознаграждение должно было быть намного крупнее.
В мае 2020 года, спустя всего пару месяцев после начала пандемии, он попросил одного их подчинённых менеджеров, работника по имени Хонг Ши, отключить эту функцию. Эта просьба Мадана показалась Ши необычной. Как правило, на подобный приказ необходимо получить разрешение непосредственного начальника Мадана – директора информационного управления Министерства, Сусан Табари. Затем данный запрос спускается по бюрократической системе в виде официального приказа. Однако времена были необычными. Пандемия оказала сильнейший удар по экономике Онтарио, перевернула с ног на голову жизни людей и принесла родителям трудности со школьным образованием их детей. Министр образования Стивен Лечче заявил, что провинция готова сделать «всё возможное», чтобы помочь семьям пережить это сложное время.
Мадан сказал Ши, что общества помощи детям пожаловались на это правило выплат. Неясно, действительно ли они обращались к нему, но подобные жалобы не были бы нелогичными. Такие организации легко могли быть опекунами более чем пяти детей, поэтому их заявления передавались бы на ручную проверку, что замедляло бы перечисление средств. По данным Ши, Мадан заверил, что приказ пришёл прямиком из офиса Министра, а дело было «конфиденциальным, и об этом знали лишь вышестоящие директора».
Ши не был дураком. У него была докторская степень в сфере искусственного интеллекта, и он работал в Queen’s Park ещё с 2003 года. Даже после телефонного разговора с Маданом сомнения Ши не развеялись. Он отправил Мадану электронное письмо, желая перепроверить, что он всё правильно понял.
Если бы Ши проявил чуточку больше подозрительности, если бы он переспросил у кого-то ещё, эта схема, возможно, была бы остановлена в тот же момент. Но Мадан был его непосредственным начальником, человеком, которого он знал и которому доверял годами. А кто был Ши, чтобы не выполнять прямой приказ от Министра? Ши изменил правило и продолжил работать дальше, даже не подозревая, какой процесс он только что запустил.
Когда правило уже не мешало, игра началась. Мадан мог подавать заявки снова и снова от одних и тех же счетов. Согласно дальнейшим показаниям Мадана, он связался с человеком по имени Видхан Сингх, который управлял рекрутинговой фирмой в Ричмонд Хилле, спросив, не хочет ли тот подзаработать.

Мужчины знали друг друга много лет, и Мадан нанимал фирму Сингха на контрактной основе уже несколько раз. По словам Мадана, он хотел выразить Сингху определённое «расположение». Он сказал Сингху создать новые банковские счета. Судовые данные показывают, что в июне Сингх открыл около 60-ти банковских счетов. (Сам Сингх утверждает, что ничего об этом не знает).
Схема функционировала в нерабочие часы и по выходным. Мадан начал с создания базы вымышленных имён, гуглив распространённые варианты для Северной Америки, а затем также китайские, индийские и арабские имена, отображающие разнообразие Большого Торонто. Вдобавок, он использовал программное обеспечение для сбора адресов из Yellow Pages. В итоге, у него набралось 8,000 адресов и почти 9,000 имён и фамилий. Затем он смешал их таким образом, чтобы сочетание имени и фамилии было, по его мнению, правдоподобным, например, «Минг Мохамед» или «Тай-вон Рамеш». После этого Мадан создал программу, которая автоматически загружала информацию на сайт с приёмом заявок – по 500 за раз.
Проблема заключалась в том, что на сайте требовалось заполнять код проверки с изображения (CAPTCHA) или указывать ряд фотографий, соответствующих определённым характеристикам. Хотя программа Мадана могла заполнять заявки автоматически, кто-то всё равно должен был вводить эти коды. Мадан не захотел сам тратить на это время, поэтому под ложным предлогом перенаправил задачу на кое-кого из своей команды.
Мадан вызвал Гитику Верму, административного работника, подчиняющегося ему напрямую, и заявил, что у программы «Поддержка для семей» возникли трудности с заполнением заявлений. Он сказал, что ей необходимо вручную вводить коды проверки от имени заявителей. Как и ранее, Мадан заверил, что это задание было «исключительно конфиденциальным».
Верма использовала программу TeamViewer, чтобы получать удалённый доступ к компьютеру, который, по её мнению, мог принадлежать Мадану.
Она предположила, что находится в своего рода «внутренней системе» программы «Поддержка для семей». Созданная компьютерная программа автоматически заполняла формы на получение помощи, а Верма вручную вводила каждый код проверки и нажимала «Отправить заявку».
По словам Вермы, она выполняла поручения Мадана несколько раз. Один из предполагаемых случаев произошёл 10 июня, когда Мадан после работы прислал ей электронное письмо с темой «Загружен файл с данными». Она выполнила задание приблизительно за 2 часа, и Мадан ответил: «Отличная скорость». Согласно подсчетам Вермы, в мае и июне 2020-ого она отправила 7,000-8,000 заявок.
Мадан задействовал ещё одного провинциального работника, который заполнял заявки, а также нанял студентку в Индии, которую он знал через свою жену. Все родственники студентки лишились работы из-за COVID-19 и еле сводили концы с концами. За работу на протяжении мая и июня Мадан заплатил ей $300.
И таким образом темпы увеличились. Было подано более 43,000 незаконных заявок. По данным провинции, в период с апреля по август около $11 млн. из программы «Поддержка для семей» были перечислены на 2,982 банковских счетов, открытых на имена родственников Мадана, бизнесмена из Ричмонд Хилла, Сингха, а также их компаний.
Далее, как указывается в представленных на суде доказательствах, Мадан перевёл около $9 миллионов из канадских банков в функционирующие в Канаде индийские, а затем перенаправил их в Индию. Мадан знал: он поступает неправильно. Однако соблазн был просто слишком велик. К тому же, провинциальные методы обнаружения подобных схем были настолько слабыми, что он даже не думал о возможности попасться. Как он позже сказал: «Для меня это казалось лёгкими деньгами».
Летом 2020 года Чинмая, старший сын Мадана, завершал работу над своей магистерской работой и был занят экзаменами. Вдобавок, он работал на полную ставку в Queen’s Park и параллельно готовился к собеседованию в Microsoft. Уджавал, тем временем, готовился к поступлению в магистратуру Джорджия Тек. Более того, близкий друг Уджавала умирал от рака мозга. Для молодых людей это были беспокойные времена.
Однажды Чинмая зашёл в свой аккаунт в RBC и (как минимум, согласно его утверждению) заметил кое-что странное. Сумма на его счёте была на несколько тысяч долларов больше, чем должна была, и у него оказалось несколько дополнительных счетов. Он попросил младшего брата проверить свой счет – Уджавал сказал, что обнаружил то же самое.
Позже братья заявили в суде, что были «ошеломлены» всем этим. Они решили спросить отца о данных средствах. Мадан вёл себя уклончиво и отвечал лишь размыто. Братья утверждают, что они надавили на него, и отец, наконец, во всём признался. В суде Уджавал сказал, что он был жутко разгневан. Чинмая заявил, что был шокирован: «Вот я работаю долгими часами, чтобы начать многообещающую карьеру в крайне конкурентной сфере, а мой отец подвергает всё это риску». Чинмая заявил, что заставил отца пообещать вернуть украденные средства. Оба брата сказали, что отца это пошатнуло.
Вернуть деньги было хорошей идеей, но обратный перевод десятков тысяч долларов было бы крайне трудно совершить незаметно. Как оказалось, банки вскоре уже все равно напали на его след. В июле работница Банка Монреаля заметила ряд денежных переводов на счёт Мадана, однако имя получателя не совпадало с его именем. Она решила позвонить ему.
Она хотела узнать, почему Мадан открыл так много счетов. Более того, были замечены зачисления от третьих сторон: также не на его имя, но на эти счета. Он пытался объясниться, но так сильно паниковал, что не мог ничего придумать. Спустя 10 минут разговор завершился. Мир Мадана рушился. Он поспешил зайти в свой аккаунт в системе онлайн банкинга, но он уже был заблокирован.
Мадан решил, что единственный способ выбраться из этой ямы – это продолжать копать. Через три дня после звонка он лично пошёл в отделение ВМО на Бэй и Колледж. Он сказал менеджеру, что арендаторы, задолжавшие ему ренту, перенаправили свои платежи по программе «Поддержка для семей» к нему. Он также заявил, что хочет сотрудничать с банком, чтобы вернуть эти деньги правительству. Разумеется, это звучало бессмысленно: если деньги законно принадлежали ему, зачем их отдавать?
На следующий день, чтобы подтвердить свою версию, Мадан предоставил банку части электронных писем, якобы отправленных ему жителями (всё были поддельными) и подтверждающих его заявление. Изначально Мадану показалось, что менеджер относился к нему с учётом презумпции невиновности. Но он всё равно был крайне обеспокоен. Он и далее пытался вернуть платежи через другие каналы, не привлекая внимания. На работе Мадан предложил ввести механизм, позволяющий получателям возвращать средства. Он попытался вернуть средства через свой личный банковский счёт, но ничего не работало.
Мадан знал, что, если банки за него взялись, следующим на очереди может быть его работодатель. Он удалил свою базу фальшивых имён. Он стёр всё со своего компьютера. Он продолжал звонить в ВМО, чтобы попытаться добиться своего, выдумывая различные версии, но на третью неделю июля банк просто перестал перезванивать.
Затем, 10 августа, старший менеджер отдела контроля происшествий в ВМО позвонил старшему помощнику заместителя министра образования, и в этот же день Мадану заблокировали доступ к правительственной IT системе. Мадану позвонила Сусан Табари, директор по информационным технологиям министерства.
«Со мной на линии Надин из отдела кадров», – заявила Табари. «Мы временно отстраняем Вас с сохранением содержания на срок до 20-ти дней в связи с ведущимся расследованием касательно обвинений в неправомерном использовании программы “Поддержка для семей”».
Мадан утверждал, что он может всё объяснить. В момент жалкой попытки выкрутиться, он упомянул, какую роль сыграл в помощи сотням семей. Больше он практически ничего не сказал.
Уджавал только что покинул работу в провинции, чтобы начать обучение в магистратуре, но Шалини и Чинмая всё ещё работали на провинцию. Так как на все их банковские счета переводились деньги, провинция решила, что они могли быть соучастниками. На следующий день Шалини и Чинмая также отстранили с сохранением содержания.
В Queen’s Park провинциальная команда судебных экспертов начала внимательно изучать электронную переписку Мадана. Вскоре провинция наняла ещё и бухгалтерскую фирму KPMG, чтобы она также провела расследование. В процессе были задействованы 11 человек из KPMG и 5 следователей из Queen’s Park. Вдобавок, провинция заявила о происшествии в полицию Онтарио. В ВМО работники изучили средства, переводимые через программу «Поддержка для семей» и обнаружили очевидную причастность бизнесмена из Ричмонд Хилла, Видхана Сингха.
Как разумная женщина, зарабатывающая более $100,000 в год может не знать о финансовых делах мужчины, с которым делит постель? Как она могла не знать о многочисленных покупках недвижимости, совершённых её супругом? Почему никто не заметил сотни новых банковских счетов, открытых на их имена, и таинственное появление на них миллионов долларов?
Шалини заявила, что их брак по договорённости был традиционным индийским союзом, в котором Мадан был и главой, и кормильцем семьи. По её словам, финансами занимался исключительно Мадан. Она совершала покупки с помощью двух кредитных карт, счета по которым он затем оплачивал. Лишь у него была банковская карта с паролем. Она утверждает, что не знала о более чем тысяче счетов, открытых на её имя, и что она и Чинмая не работали в одном отделе с Маданом. Шалини говорит, что после новости о действиях её мужа она испытывает трудности со сном и постоянно плачет. Она и её сыновья утверждают, что они страдают от симптомов глубокой депрессии, тревожности и посттравматического расстройства.
Мадан также настаивает на том, что его семья к этому не имеет никакого отношения. В августе во время телефонного разговора с Мари Дирлав, ассистенткой Табари, Мадан заявил, что готов плотно сотрудничать с расследованием. По словам Дирлав, Мадан внезапно потерял самообладание и начал плакать. Он был настолько подавлен, что она с трудом разбирала, что он говорит. После звонка Дирлав написала начальству, как сильно на неё это повлияло. «Как человек, я не могу не сопереживать», - написала она. Дирлав попросила в будущем ограничить её контакт с Маданом до электронной переписки.
Позже Мадан позвонил бывшему подчинённому и признал с шокирующим преуменьшением, что «неправильно оценил» ситуацию. Он попросил бывшего работника передать сообщение Табари. Это было предложение сделки. Он сказал, что готов полностью сотрудничать, если в это не будут втягивать его семью. Однако было уже поздно. Ситуация уже давно вышла за пределы контроля Табари.
Мадан признался в мошенничестве, но не по всем пунктам. И казалось, он больше сожалеет о том, что его поймали, чем о том, что он сделал. Позже во время разговора о своих мошеннических операциях он заявил: «Если бы я знал, что их обнаружат, я бы никогда этого не сделал».
>
Из всех банков, которые он использовал, только ВМО заинтересовалась его случаем, но вскоре подключились и другие. За несколько недель Мадан снял $80,000 наличными со своего счёта в CIBC, а затем тайно перевёл их в Индию. Он отправил их банковскими переводами, которые совершил как сам, так и с помощью родственников.
В октябре, спустя два месяца после раскрытия аферы Мадана, правительство Онтарио предъявило иск на возврат средств. Обеспокоенная тем, что Мадан попытается скрыть свои активы, провинция подготовила юридическую документацию столь быстро, что она была полна опечаток и стилистических несовместимостей. У KPMG даже не было времени завершить своё расследование. И на фоне спешки провинция назвала всех членов семьи Мадана ответчиками, заявив, что они «по отдельности или коллективно» присвоили себе миллионы долларов налогоплательщиков. Правительство Онтарио подало прошение в суд на заморозку всех активов семьи Мадан.
Вскоре провинция уволила Мадана и Шалини. Чинмая к тому времени уже сам ушёл и получил работу в Microsoft. Но, хотя его карьера и уцелела, жизнь Чинмая перевернулась с ног на голову, бесповоротно запятнанная скандалом. Уджавалю в магистратуре грозили дисциплинарные меры.
Из СМИ Мадан узнал, что его дело расследует провинциальная полиция Онтарио. Он нанял для семьи адвоката по уголовному делу вдобавок к своему гражданскому представителю.
В конце 2020-ого, когда правительство пыталось понять, какая часть его доходов является законной, а сколько было украдено, суды заблокировали практически всё. По словам Мадана, у него месяцами не было денег не только на адвокатов, но и вовсе на еду. Поэтому он начал предпринимать попытки по размораживанию части своих средств. Во время виртуальных слушаний прокурор задал, на первый взгляд, безобидный вопрос о финансах Мадана и его работе в iAccess. В своём ответе Мадан раскрыл секрет: он заявил в суде, что это был не первый раз, когда ему удалось украсть правительственные деньги. Просто это был первый случай, когда он попался.
Перед ошеломлённой аудиторией он рассказал, что уже более десяти лет использовал успешную систему откатов. Мадан организовывал краткосрочные контракты с компаниями, поставляющими правительству временных IT работников для отдела iAccess. Он заметил, что владельцы компаний забирают большую часть платы, в то время как сами работники получают лишь малую часть. Контракты были настолько крупными, что владельцы могли себе позволить отдавать значительные суммы, даже миллионы, в обмен на подписание контракта. У Мадана была идеальная возможность заключать сделки с исполнителями. Его должность была столь высокой, что проведение подобных сделок почти не контролировали. «Я видел, как уходило $30 миллионов долларов за не предоставленные услуги и разрыв контрактов», – указал он, не вдаваясь в подробности. Мадан мог нанимать, кого хочет, платить им, сколько хочет, и получать в ответ круглые суммы.
Бывший разработчик ПО iAccess подтвердил утверждения Мадана относительно условий отдела и объяснил, как компании теоретически могли получать от правительства так много и платить работникам так мало: они нанимали посредственных работников, чьи ставки были, вероятно, низкими. Сергей Квятковский, временный консультант, работавший в отделе в 2013 году, заявил, что среди «дюжин» работников-контрактников, с которыми он пересекался, половина «почти ничего не знала о разработке программного обеспечения».
По словам Мадана, он нашёл способ «улучшить» рабочий процесс iAccess, который был бы «выгодным для всех». Он заявил: «Общий процесс был неэффективным, и, должен сказать, мы воспользовались этим». Предоставленные в суде документы показывают, что Табари поверила оценке Мадана и сказала, что одобрит любого работника, которого наймёт Мадан, если это будет вписываться в рамки бюджета.
Мадан признался, что его главным компаньоном был человек, хорошо известный суду: Видхан Сингх, бизнесмен из Ричмонд Хилла. Согласно заверениям Мадана, за годы сотрудничества Сингх помог ему получить откат на общую сумму в $5 млн. Мадан добавил, что у него были подобные договорённости с шестью другими компаниями, которые отправили ему также около $5 млн. Большую часть этих денег он перенаправлял в номерную фирму (1846932 Ontario Inc.), которую он открыл исключительно для этой цели. Он подтвердил, что годами «значительным образом» занижал доход этой компании. Во время судового разбирательства Сингх отказался отвечать на вопросы о предполагаемой откатной схеме.
Как ни странно, но позже Мадан настаивал на том, что не завышал стоимость работ для правительства – что, если бы он не получал денег, дополнительные средства просто бы оставались у нанятых компаний. Это был крайне шаткий довод, так как одна лишь готовность компаний предлагать столь крупные откаты говорила о том, что им изначально серьёзно переплачивали.
Хотя расследование предполагаемой откатной схемы Мадана всё ещё продолжается, культура откатов, к сожалению, не стала для Queen’s Park новинкой. Руководителя больницы Святого Михаила обвинили в получении отката на сумму более $500,000 при подписании строительного контракта в 2015 году. Спонсируемую провинцией авиационно-медицинскую службу Ornge обвинили в причастности к откатной схеме в 2012-ом при заключении контракта на сумму $144 млн. (хотя официальные обвинения так и не были выдвинуты). В 2012 году клининговая фирма, выставившая провинции счёт на $2.2 миллиона, признала, что отдавала правительственным работникам 10% от своих контрактов. Владелец фирмы заявил в суде, что работники провинции ему сказали: «Так это здесь работает». Гарри Клемент, бывший глава отдела конной полиции, занимающегося делами незаконно нажитых средств, который сейчас руководит консалтинговой фирмой по финансовым преступлениям, утверждает, что масштабы проблемы крайне велики. «Трудно подсчитать точно, но я подозреваю, что проблема намного более распространена, чем кто-либо захочет признавать», – говорит он.
Шалини, Чинмая и Уджавал заявили, что узнали об откатной схеме лишь после перекрёстного допроса Мадана. В заявлении для прессы их гражданский адвокат, также представлявший Мадана, заявил, что они готовы простить кражу средств из фонда помощи семьям, однако не могут простить самого главу семьи, чувствуя себя «жестоко преданными» из-за откатной схемы.
Премьер Даг Форд в своей кампании против предшественницы Кэтлин Уинн обвинял её правительство в мошенничестве и прикарманивании государственных средств. А теперь появился Мадан, оперирующий многомиллионными схемами всего в паре кварталов от правительства. В гневе Форд обратился к прессе: «Я думаю, все системы необходимо ужесточить. Меня это бесит».
К концу января правительство Онтарио восстановило $11 млн. украденных средств, которые были направлены на сейчас уже замороженные банковские счета Мадана и Сингха. Но правительство Форда хотело большего. Оно подало заявление об уточнении исковых требований с целью возврата всех $30 млн., украденных в результате махинаций с контрактами. Правительство не хотело ограничиваться лишь признанными Маданом $10 млн. Queen’s Park также передали следователям отчёт о контрактах с 14 временными работниками, нанятыми Маданом. Издание Toronto Star, которое первым придало огласке эту историю, заявило, что делом также занялось налоговое агентство Канады.
Со временем суд разморозил часть средств Мадана, чтобы он мог себя обеспечивать и оплачивать работу адвокатов, но это не принесло утешения. Мадан ощущал злость своей семьи, бессилие замороженных миллионов долларов и ужас грядущих последствий. Он плакал. Он умолял. Он много сожалел. А теперь он ещё и сгорал от стыда, ведь про его деяния писали СМИ.
Спустя некоторое время после того, как Мадан признался в использовании откатной схемы (а потом попытался оправдаться), он снова сменил тактику. Напрямую противореча своим предыдущим показаниям, он заявил, что «в откатной схеме не было ничего незаконного». Он указал, что нанимал работников в результате открытого аукциона, и благодаря ему провинция даже сэкономила. В то время как Мадан продолжал признавать кражу средств, выделенных на помощь канадским семьям, он больше не признавал своей вины в этом, отдельно взятом случае мошенничества. Он попытался взвалить ответственность за всё на плечи начальства. Провинция «наняла некомпетентных или нерентабельных работников в штат программы поддержки семей», утверждал он, и «она должна была знать, что беспринципные личности, включая, возможно, их собственных работников, могут попытаться воспользоваться слабостью системы безопасности».
Ни одно из подозрений против обвинённых в суде доказано не было. Шалини, Чинмая и Уджавал подали встречные иски против правительства Онтарио на общую сумму в $7 млн. По их словам, они не были причастны к действиям Мадана, но, так как их включили в заявление об уточнении исковых требований, их репутации и психическое здоровье сильно пострадали. Они предоставили подробный перечень ситуаций, в которых провинция повела себя безответственно в вопросе кражи средств, выделенных на поддержку семей, из-за недостаточного контроля. Так, к примеру, директор информационной службы Табари «по причине своего халатного отношения не смогла обеспечить необходимое наблюдение за Санджеем». Обвинения могут показаться ироничными – как провинция может нести ответственность за личное решение работника украсть деньги? – но иск мог быть рассмотрен в гражданском суде, где вина часто признаётся из-за халатности, в то время как в уголовном суде речь идёт о более прямой ответственности.
Впереди ещё долгий и выматывающий гражданский суд вдобавок к уголовному расследованию и дальнейшему изучению налоговым агентством. Всё это, скорее всего, займёт годы. Даже если остальные члены семьи Мадана не были причастны к махинациям, как они говорят, путь к очищению их имён будет длительным. Семья будет жить в заточении, их репутации будет крайне трудно восстановить. А что же с самим Маданом? Хотя он может и не знать, к чему, в итоге, приведёт этот скандал, он, похоже, уверен в одном: он ни в чём не виноват.