В марте 2023 года 29 вузов на оккупированных украинских территориях перешли в российскую федеральную собственность и были отнесены к ведению Минобрнауки РФ и профильных федеральных ведомств. То есть стали точно такими же образовательными учреждениями, как и остальные российские университеты. Подавляющее их большинство продолжает свою работу: в этих вузах учатся сотни тысяч студентов (в основном за счет российского бюджета), они выдают дипломы российского образца и даже получают гранты на научные исследования. Но правила российского образования действуют там не вполне: например, нет прозрачной системы госзакупок и обязательного для поступления ЕГЭ.
Кто же управляет этими университетами? В этом исследовании проект T-invariant впервые собрал и проанализировал данные обо всех руководителях российских университетов на оккупированных территориях. Биографии в большинстве случаев пришлось восстанавливать по крупицам, поскольку на сайтах университетов многие из них говорят о себе очень скупо (если вообще говорят). Но кое-что можно узнать из соцсетей, выписок из ЕГРЮЛ, анализа наукометрических баз и даже базы уголовных дел украинской прокуратуры (куда они попадают как коллаборанты). С разрешения T-invariant «Медуза» публикует это исследование с незначительными правками.

Оккупированные РФ территории, которые в официальной риторике называют «новыми регионами», — зона правового беспредела, которая уже много лет снабжает российский рынок дипломами государственного образца и диссертациями сомнительного качества, причем делает это почти исключительно за счет российского же бюджета.
Российская государственная аккредитация стала появляться у вузов «ДНР» и «ЛНР» еще пять-семь лет назад — с тех пор они выдают дипломы, имеющие ту же силу, что и дипломы остальных российских университетов. После начала полномасштабной войны (и еще до аннексии этих территорий) каждый из 29 вузов «новых регионов» получил куратора — обычный российский университет. Этот «куратор» отвечает за переподготовку преподавателей с «новых территорий» и обучение их российским стандартам, а также выдает выпускникам российские дипломы. То есть диплом Донского технического университета (Ростов-на-Дону) 2022 года на деле вполне может означать, что его обладатель в реальности учился в Горловке или Мариуполе и не знаком ни с одним российским учебным предметом.
В 2023 году для университетов аннексированных регионов приняли особые правила функционирования. Их абитуриентам до 2027 года можно не сдавать ЕГЭ и поступать в вузы «новых территорий» на щадящих испытаниях (их определяют сами вузы). Для студентов предусмотрены особые правила государственной итоговой аттестации: например, российский диплом готовы выдавать всем, кто учился в этих украинских вузах, но не закончил их к 2022 году. Кроме того, дипломы, выданные в «ДНР» и «ЛНР» с 2014 по 2022 год, автоматически признаются российскими.
Официально установленный пятилетний «особый» правовой статус высшего образования на «новых территориях» не мешает этим университетам получать совершенно обычные российские субсидии. В эту «серую зону» уходят, по всей видимости, сотни миллиардов рублей. Это и деньги на «восстановление» разрушенных университетов Мариуполя (сколько именно, никто не знает: открытые тендеры там не проводятся). Это и непропорционально огромное число бюджетных мест (28,5 тысячи из 620,5 тысячи на всю Россию в 2023 году). А также сотни многомиллионных научных грантов (например, на тему «Методы, модели и информационные технологии управления новыми территориями РФ» для Херсонского технического университета). В итоге мы получим «пиратскую» территорию, залитую бюджетными деньгами. Это и есть поле для работы всех героев этого исследования.
Здание Приазовского технического университета в Мариуполе, пострадавшее от российского авиаудара. 10 марта 2022 года
Mstyslav Chernov / AP / Scanpix / LETA
Ремонтные работы в зданиях Приазовского технического университета в Мариуполе (на переднем плане)
Александр Сухов / РИА Новости / Sputnik / Profimedia
Подавляющее большинство российских университетов на оккупированных территориях — это захваченные либо в 2014-м, либо уже в 2022 году украинские университеты. Исключений всего пять. Это Мелитопольский государственный университет, созданный в 2022 году на базе нескольких украинских вузов (в том числе одного частного), Донбасская аграрная академия (созданная в 2016 году в стенах частного экономико-гуманитарного института с его же ректором во главе) и профильные вузы силовых структур: Донбасский университет юстиции, Донецкое высшее командное училище (существовало в Донецке, но было закрыто еще в 1995 году) и Академия гражданской защиты МЧС ДНР (правда, ее фактически искусственно выделили из местного технического университета).
Что значит — созданные на базе захваченных украинских университетов? В большинстве случаев где-то в Украине и сейчас действует вывезенный с оккупированных территорий университет-близнец с точно таким же названием. По подсчетам украинского правительства, с 2014 года только из Донбасса и Крыма было вывезено 40 тысяч студентов и 3,5 тысячи преподавателей: от Таврического национального университета, переехавшего в Киев, до Луганского медицинского университета в Ровно.
Естественно, эвакуировались не все: часть коллективов осталась на оккупированных территориях. Естественно, и те, и другие считают, что спасали студентов. И естественно, каждый из университетов-близнецов считает именно себя единственно легальным правопреемником того, украинского, который функционировал здесь до 2014 или 2022 года.
Преподавательские составы этих вузов периодически обмениваются заявлениями. К примеру, ректор Донбасского университета экономики и торговли Светлана Дрожжина говорит: «Моя команда — это те, кто не уехал ни в какой Кривой Рог». А украинский ректор Херсонской морской академии сообщает, что все документы, выданные российской Херсонской морской академией, не имеют ничего общего с документами об образовании.
Анализ биографий ректоров российских университетов на украинских территориях явно демонстрирует существенную разницу между университетами, функционировавшими в «народных республиках» ДНР и ЛНР с 2014 года, и новыми, захваченными уже в 2022 году. В первых команда состоит уже из докторов наук, захвативших власть восемь лет назад. В вузах, захваченных в 2022 году, руководители часто не обозначены даже на официальных сайтах. Их скрытность можно понять: известно по меньшей мере об одном покушении на российского ректора на захваченных с 2022 года территориях.
Впрочем, общего у них гораздо больше, чем различного. Прежде всего, подавляющее большинство ректоров этих вузов не руководили ими в Украине. То есть практически все законные украинские ректоры этих университетов отказались сотрудничать с оккупационными властями. Единственное исключение — ректор Луганской государственной академии культуры и искусств Валерий Филлипов, основавший и возглавляющий этот вуз с 2002 года.
Портреты остальных типичны. Как правило, это 40–45-летние руководители второго эшелона (проректоры, заведующие кафедрами, деканы факультетов), которые после эвакуации законной администрации сделали быструю карьеру. Средний возраст ректоров на территориях, оккупированных с 2014 года, — 58 лет, а на оккупированных с 2022 года — 48. Понятно, что в «народных республиках» ко власти в вузах пришло уже следующее поколение, но даже там в половине (10 из 20) вузов ректоры остаются несменяемыми с 2014–2015 гг.
В 90% случаев административная команда университетов работала в этих же самых университетах — это не «варяги» и не оккупанты, а совершенно обычные преподаватели и заведующие кафедрами того же университета. Только один из 29 ректоров университетов «новых территорий» никогда не занимал в своем вузе никаких должностей до назначения руководителем — это Николай Тойвонен, который отправился в Мелитопольский университет с поста проректора Санкт-Петербургского экономического университета.
Пришедшие к власти на оккупированных территориях университетские профессора — ученые не первого и не второго ряда. У подавляющего большинства из них есть профили в российской наукометрической базе Elibrary, где они показывают заметную активность. Среднее число публикаций у ректоров «первой волны» — 81 на человека (ректоры «второй волны» сильно скромнее: у них в среднем всего 14 публикаций на человека). При этом средний индекс Хирша — всего 2,8 и 1,25 соответственно, несмотря на то, что почти половина наших героев — доктора наук.
Мы даже примерно понимаем, как именно все эти захваты власти выглядели изнутри. Например, в сети есть видео июня 2022 года, когда в Херсоне, только что оккупированном российской армией, согнанному в аудитории коллективу Херсонской морской академии представляют нового ректора Дмитрия Круглого. Вначале замглавы «военно-гражданской администрации Херсонской области» Кирилл Стремоусов (через полгода его убьют) рассказывает преподавателям, как их угнетала украинская националистическая власть, а после этого заметно волнующийся Дмитрий Круглый дрожащим голосом рассказывает, как он восстановит вообще все: и флот, и верфи, и академию.
Из этого правила есть два исключения: «варяги» из России возглавляют или силовые вузы, или вузы, куда вливались и вливаются «на восстановление» десятки миллиардов бюджетных денег.

• Так, в Донецком высшем общевойсковом командном училище кадровый офицер из Южного военного округа полковник Сергей Золотарев сменил на посту начальника «полковника»-ополченца ДНР Михаила Тихонова.
• Начальником Академии гражданской защиты МЧС ДНР уже после российской аннексии стал сотрудник Академии ГПС МЧС России Михаил Кожевников.
• Донецкий государственный университет юстиции возглавил бывший начальник управления Минюста РФ по ДНР Никита Нарыжный (впрочем, до этого он работал в этом университете обычным преподавателем).

Такой же принцип действует и в отношении университетов, в которые вливаются огромные бюджетные деньги. Например, в Приазовском техническом университете Мариуполя (где только за лето 2023 года было фактически заново отстроено 6,5 тысячи квадратных метров зданий) при местном ректоре Игоре Кущенко работает проректором по административно-хозяйственной работе Вячеслав Пудовиков, имеющий строительный бизнес в Крыму.
Наконец, есть единичные случаи, уникальные по другим параметрам. Так, врио ректора Луганской академии внутренних дел сейчас работает Максим Коробкин Это пророссийский молодежный активист из Луганска, совмещающий свой пост с другой важной государственной должностью — «министра образования и науки» Харьковской области в российской оккупационной администрации.
Почему ученые и преподаватели идут на сотрудничество с оккупационными властями? У ректоров университетов на оккупированных территориях довольно типичная биография. Они, как правило, начинали карьеру в том же вузе, который возглавляют сейчас, преподавателем или мелким административным сотрудником. В 1990-е те, кто поуспешнее, участвовали во всех возможных западных стажировках. После российской оккупации — сменили риторику и стали ярыми патриотами «русского мира». Например, ректор Луганского педуниверситета Жанна Марфина в интервью от 22 февраля 2022 года благодарила Россию за эвакуацию населения: «Мы благодарны Российской Федерации за помощь и поддержку в размещении жителей наших республик. Эвакуация населения проходит безболезненно и слаженно. Это в очередной раз доказывает, что мы — один народ!»
При этом среди них есть и убежденные сторонники России. Например, преподаватель Татьяна Томилина, уволенная из Херсонского педуниверситета в 2015 году за ношение уже запрещенной к тому времени в Украине георгиевской ленты, в 2022 году стала первым пророссийским ректором этого же вуза. «10 лет назад Татьяна Юрьевна практически в одиночку встала против фашизма на Украине. Ее лишили должности, но не сломили», — говорил про нее секретарь Херсонского регионального отделения «Единой России» Игорь Кастюкевич. Теперь Томилина — председатель областной думы Херсонской области.
Ректор Азовского педуниверситета Екатерина Степанюк во всех своих выступлениях гордится, что живет в России и желает «защитникам отечества скорейшего возвращения с победой». А еще рассказывает о «нацистских идеях» прежней украинской власти и долгом ожидании «освобождения от киевского режима»:
Когда случились события в 2014 году, и было провозглашено украинской властью почитание героев «Небесной сотни», к нам в педагогический вуз пришли рекомендации о том, что необходимо чтить память этих псевдогероев. Я в свое время работала заместителем декана по воспитательной работе и очень хорошо знаю, как отслеживалось наличие всех таких мероприятий в календарном плане. Это было очень жестко.Есть несколько историй, которые особенно выделяются своим цинизмом. Ректор Приазовского технического университета в Мариуполе Игорь Кущенко на открытии «восстановленных» корпусов вуза в сентябре 2023 года благодарил Россию за новые объекты, между делом рассказывая, что во дворе университета во время российской блокады было кладбище, и демонстрировал надписи тех, кто сидел в подвалах вуза, скрываясь от российских бомб. Аналогичную историю рассказывала проректор Мариупольского государственного университета Ирина Вялкова, почти два месяца проведшая в подвале своего дома под российскими бомбежками: «Мы копали развалины нашего дома, что-то находили в перерывах между обстрелами». Тем не менее и она благодарит российское правительство за «восстановленный» университет.
Ректор Донецкого государственного медицинского университета Григорий Игнатенко на первой же странице своего сайта сообщает, что он одновременно гордится членством в Национальной академии медицинских наук Украины и звездой «Героя труда ДНР». Доктор наук не видит противоречия в перечислении этих званий буквально через запятую.

, кандидат исторических наук, научный сотрудник Рурского университета в Бохуме