Атака Израиля на Иран, начатая в ночь на 13 июня, уже очень многое изменила в исламской республике, а изменит еще больше. Страну, вероятно, ожидает экономическая деградация, потеря управляемости, изменение отношений между религиозными и военными властями, а также пересмотр взаимодействий с другими государствами. О возможных последствиях происходящего рассуждает востоковед Никита Смагин, автор телеграм-канала «Исламизм от иноагента».

Каким бы ни было дальнейшее развитие событий, удар Израиля по Ирану запускает масштабные и долгосрочные перемены внутри исламской республики. Процессы обновления военной верхушки будут сопровождаться мучительным и скорым пересмотром основ внешней и внутренней политики. Причем совсем не обязательно, что иранская элита выберет дерадикализацию.
Одной из первичных целей Израиля в ходе атаки на Иран было военное руководство Тегерана. В первый же день операции иранская сторона подтвердила гибель главы Генштаба Мохаммада Багери, командующего Корпусом стражей исламской революции
Хоссейна Салами, командующего подразделением «Аль-Кудс»
Исмаила Каани, главы базы «Хатам» (одного из командных центров вооруженных сил Ирана) генерал-майора Голамали Рашида и других. Это самые крупные одномоментные потери командного состава в истории исламской республики.
На их места будут вскоре назначены другие люди. Новые кадры приходят на места убитых, и понимают, что их в любой момент может постигнуть та же участь.
В традиции шиитского мученичества происходящее выглядит героическим подвигом бойцов за правое дело, и власти исламской республики уже пытаются выставить происходящее в выгодном для себя идеологическом свете.
В последние годы иранский сегмент интернета регулярно потрясали скандалы о коррупции в высших эшелонах военного руководства вместе с сообщениями о том, что дети и родственники генералов КСИР регулярно бывают в западных странах, а многие там учатся и живут.
Нынешние перемены обостряют чувство единства судьбы и возрождают идею мученичества. Военная элита из чиновников и коррумпированных функционеров на насиженных местах превращается в боевое крыло смертников. Такие настроения в сочетании с тем, что на смену убитым генералам приходят люди более молодого поколения, почти неизбежно ведут к радикализации военных.
Конечно, не военные сегодня принимают конечные политические решения в Иране. Однако, во-первых, военные теперь будут склонны к куда более жестким и категоричным рекомендациям. Во-вторых, ситуация может измениться, а силовой блок получить куда больше полномочий — все-таки идет война.
Параллельно с этим совокупная военная мощь иранских вооруженных сил и технические возможности страны очевидным образом снижаются, причем значительно. Уже сейчас понятно, что Израиль уничтожил почти всю систему ПВО, нанес серьезные удары по ракетным пусковым установкам и заводам по производству ракет и беспилотников, а также начал бить по ядерным объектам. Иными словами, военные при подскочившей идентичности мучеников и смертников будут иметь куда меньше оперативных возможностей. Прошлый опыт исламской республики, да и исламистов по всему миру, говорит о том, что в таких случаях они будут склонны к поиску доступных методов. Оружием слабых традиционно служит терроризм в различных проявлениях.
Иран давно ушел от практики использования смертников, захвата заложников, ударов по посольствам вражеских государств и массовых покушений на граждан других стран. Но все эти методы были в арсенале иранских исламистов в восьмидесятые и девяностые. Не исключено, что теперь они будут возрождены.
Нам известно, что сейчас Израиль находится в самом начале операции против Ирана. Западные источники утверждают, что она может продлиться 14 дней. Таким образом, нас потенциально ожидают две недели усиленных израильских бомбардировок различных объектов по всей иранской территории. Главный вопрос в том, что останется от вооруженных сил и базовой иранской инфраструктуры после этого периода.
С одной стороны, массовые бомбардировки неизбежно приведут к деградации страны не только в военном, но и в социально-экономическом плане. Это значит, что проблем у рядового иранца будет гораздо больше, а жить ему станет сложнее. Но значит ли это, что он пойдет протестовать против своей власти на этом фоне? Это возможно, но совсем не обязательно. При внешних интервенциях «единение вокруг флага» — это естественная реакция нации или хотя бы какой-то части общества. Поэтому смена власти революционным путем в Иране возможна, но все-таки вряд ли этот сценарий можно назвать основным.
Куда более вероятно, что спустя две недели мы увидим деградировавшую во многих отношениях, плохо управляемую, но все еще исламскую республику. Это государство может в большей степени напоминать Йемен: плохо управляемые окраины, местами — и вовсе вакуум власти. Это может быть государство слабое, но агрессивное и менее предсказуемое.
Прошлая элита с ее подходами, очевидно, будет выглядеть несостоявшейся. Поэтому выжившие будут в ускоренном темпе искать новые модели поведения и основы политики. Вряд ли речь будет идти о строительстве демократического государства либерального типа — этот дискурс можно разве что привнести «на штыках» извне. При этом наземная операция с американо-израильской попыткой построить демократию в Иране почти исключена. Слишком серьезная травма от не столь далеких примеров вторжения США в Ирак и Афганистан.
Иными словами, пока наиболее вероятным развитием событий выглядит частичная дезинтеграция с сохранением радикалов-исламистов у власти в том или ином виде. Сам же Иран может стать чем-то средним между Ираком, Афганистаном и Йеменом.
Как бы ни сложилась дальнейшая судьба Ирана, происходящее — это беспрецедентное событие по масштабам и последствиям. Важно, что толчком для перемен стали действия иностранного государства. Даже если какая-та часть общества или группировка внутри страны сумеет оседлать волну нестабильности и сменить власть, происходящее будет восприниматься нынешними и будущими поколениями как унижение национального достоинства Ирана и его жителей.
Прежде всего, степень антиизраильских настроений в иранском сегменте подскочит многократно. На фоне военных поражений и технологической деградации не факт, что эти чувства смогут перерасти в реальную угрозу еврейскому государству — Иран и иранцы в большей степени будут заняты выживанием в новых условиях. Однако сами чувства к Израилю, к которому до 13 июня жители Ирана были в массе свой абсолютно безразличны, теперь могут значительно трансформироваться.
При этом не стоит думать, что происходящее в глазах иранского общества станет результатом только действий Израиля. Разумеется, критике будут подвергаться США и Дональд Трамп. В этой связи новый всплеск антиамериканских настроений также выглядит вполне возможным продолжением.
Не стоит забывать и о сторонних государствах, которые сыграли пассивную роль, но тоже выглядят виновными. Так, исламская республика в последние годы неоднократно запрашивала у России средства ПВО, истребители, боевые вертолеты. Москва, несмотря на обещания, так и не предоставила это оружие. Причин для такого поведения было много — от собственных нужд на украинских фронтах до протестов со стороны Турции и арабских стран Персидского залива, которые не хотели усиления Ирана. Как бы то ни было, в иранской парадигме Россия тоже будет выглядеть соучастником происходящего.
Пока мы только в начале происходящих сдвигов, но уже не сложно предположить, что они будут иметь колоссальное воздействие на иранскую действительность. 13 июня можно без преувеличения назвать самым важным событием в истории исламской республики в XXI веке. Вариантов для трансформаций много — от гражданской войны до договора о капитуляции. И зависит это от множества факторов. Но нет сомнений, что произошедшее станет исторической травмой для иранской элиты и народа, пусть и с разными трактовками.